Основание - страница 4

Судья лично сходил к въезду, и, нисколько не интересуясь безутешной крестьянкой, некоторое время разглядывал мертвого иноземца, который к загубленной душе молодого Патковского добавил еще несколько десятков душ.

В суете судебных разбирательств с замковым судьей и дьяконом Свято-Николаевской дрогичинской церкви, после всего пережитого никто и не заметил, как к вечеру пропали от ворот и скорбящая Михалина, и окровавленное тело англичанина.

Казик снова тяжко вздохнул, вспоминая и о собственных страхах. Понимая, что на молодого Войну и так уж слишком много свалилось в эти дни, пан Викентий и дьякон быстро оставили его разграбленный замок, но перед тем уведомили пана Якуба, что приедут снова, чтобы разобраться с его слугой Казиком Шыским, поскольку тот многое видел и знал о Своде, а никому ничего не рассказывал.

Пан Война как раз в это время собирал людей, чтобы отправить их в Патковицы. Там нужно было похоронить пани Ядвигу – мать его возлюбленной Сусанны, и обгоревший труп Анжея, ее брата, который с трудом отыскали среди пожарища. Казалось, до Казика ли было Войне!

Однако едва уехал судья, Якуб тихо подозвал старшего Шыского и сказал: «Добра б было, Антосе, адаслаць твайго Казіка кудысьці так далека, што б пра яго тут і забыліся. Не салодка будзе і яму, і нам усім, калі суддзя з Ніканам возьме яго за глотку ды дазнаецца ўсе пра Юрасіка»5.

Казик вспомнил растерянный взгляд отца. Куда старый Шыски мог отослать своего сына, когда во всем белом свете у них никого из родни уже не осталось? «Нешта будзе, – подумал слуга, – так, як было, ужо не застанецца»6.

Он лениво почесал за ухом, взял метлу, лопату и, намереваясь идти подметать двор у ворот, поднял взгляд к широкой каменной арке. Там, опершись о стену замка, в перепачканной грязью вышитой рубахе стоял, едва держась на ногах, не кто иной, как отчаянный рубака и грешник Ричи Свод, совсем недавно погибший в неравной схватке.

Якуб Война и Сусанна сидели рука об руку в жестких дубовых креслах, у камина, укрывшись дорогими войлочными покрывалами, каким-то чудом уцелевшими после недавнего грабежа. В топке весело потрескивали поленья, давая благодатное тепло широкому пустому залу.

Обычно здесь в это время уже не жгли огня. Знаток истопной науки, Антось уверял, что в случае прихода холодов печь либо должна топиться постоянно, либо не должна топиться вообще. В противном случае на добротно отделанных потолках и стенах гостевого зала замка станет собираться влага, и тогда дорогостоящего ремонта пану не избежать. С хозяйственным и бережливым истопником не поспоришь, гостиная пана на самом деле с холодами практически не использовалась, а потому из нее убирали мебель до самой весны, но сейчас был другой случай.

После налета солдат многие слуги и работники Мельницкого маентка не вернулись на панский двор, и это можно было понять: погром в замке, а до того – в Патковицах и других селениях виделся им началом войны польской Короны с Россией. Все войны касаются панов и по ним же и бьют, а потому находиться рядом с паном было опасно: можно было угодить под бердыши соседей.

Та же горстка прислуги и работников, что все же осталась в замке, в большей своей части начинала служить здесь еще при бабушке Якуба: кто-то с детства, кто-то нанялся позже, а кого-то привез сюда отец Войны. Истопник Антось был как раз из таких.