За окном, будто отзвук вчерашнего пожара, пылал яркий закат. За стенами, в коридорах было слышно, как двигают мебель, гремят дрова у печей, скрипят под тяжестью многих ног половицы. Это Антось с женой и его подручные заканчивали убирать и обустраивать пану и его гостье комнаты. Мертвым мертвое, а живым – живое… В мельницкий замок снова возвращалась жизнь.
Якуб, не желая показать любимой то, что рана доставляет ему страдания, взял ее холодную ладонь и поцеловал, согревая. И, словно в сказке, вдруг начали затихать за стеной звуки, смолкать голоса, шаги…
В дверь гостиной постучали. «Комнаты готовы, – устало улыбаясь, подумал Война. – Наверняка Антось уже и воды принес. Боже мой, как же я хочу помыться и лечь спать! Нам обоим надо поспать, – глядя на бледное, заплаканное личико Сусанны, на золото ее чудесных густых волос, заключил он. – Завтра наступит новый день. Теперь все будет иначе…»
Скрипнула створка, но Якуб не спешил оборачиваться. Ему не хотелось отпускать руку любимой. В пустые стены зала ввалился людской шепот. Сусанна подалась вперед. Ее лицо вытянулось и застыло.
Превозмогая боль, удивленный Война медленно повернулся и… онемел! Сердце мощно ударило в грудь! Проем двери буквально распирало от слуг с искаженными страхом и любопытством лицами, а перед ними, распятый на плечах Антося и Казика, висел не кто иной, как чертов кровавый рубака Ласт Пранк!
– Боже, – тихо выдохнула Сусанна, – Якуб, он снова принесет нам лишь несчастья. Что за человек? Его даже земля не принимает…
– Война, – прохрипел в ответ Ричи, – Война. Черт побери, это вы, старина! Вы живы. А я, признаться, Казику не поверил.
Якуб с трудом поднялся и подошел к вернувшемуся из преисподней другу.
– Я? – спросил он, вглядываясь в пропитанную кровавыми разводами сорочку Свода. – Да, Ричи, слава богу, я пока жив. Но как оказались живым вы?! Я не могу поверить. Может, какой-то кромешник7 перекинулся в вас?
Ласт Пранк зло ухмыльнулся:
– Хоть произнесенное вами слово мне и незнакомо, но подозреваю, что речь идет о каком-то демоне? Что ж… Не хочу вас окончательно запугать, но не только ваша панна осталась недовольна моим появлением. Меня выгнали даже из Чистилища.
– Что вы такое говорите? – испугался Война. – Он бредит? – обратился он уже к Антосю.
– Что ж, пан, – не давая съехать Своду на пол, прихватил его покрепче истопник, – калі паглядзець на дзіркі ў яго скуры, ды і на яго самаго, як тут не паверыць, што яго з Пекла прагналі? Пан, вы лепш кажыце, куды яго зараз несці?8
– Его комнату не убирали?
– Што там прыбіраць? – удивился Антось. – Русакі і тыя пабаяліся ў той пакой сунуцца. Там усё як і было.
– Хорошо, Антось, – косо глянув в сторону Сусанны, замялся Война, – тащите его туда. Скоро придет Климиха, меня перевяжет и его посмотрит.
Обработав рану Якуба, Климиха, старая знахарка и ведунья, засобиралась уходить, но пан Война вдруг взял ее под руку и повел в глубь спящего замка. Он все еще не знал, как сообщить старухе, что ее недавний гость, тот, кого и похоронили-то в холсте и сорочке, выделенной сердобольной Климихой Михалине, ожил и выбрался из могилы.
– Бабушка Параскева, – начал издалека молодой пан, – тут еще одно дело к вам. Спросить хотел. У вас еще Михалина?
– Зыйшла яна, – коротко ответила старуха. – Што ёй тут рабіць? Брата забілі, каханага забілі. Яна і пайшла ў свет9…
– Давно? – всполошился пан.
