Мы долго молчали, потом Клавдия каким-то другим голосом сказала:
– Я руки хотела на себя наложить, как безумная была от того, что такое вытворила. Сын отвел от греха, не могла я его одного оставить, и так две души загубила, не могла третью загубить, пропал бы Серёженька без меня. Теперь, когда ты всё узнала, я брату и племянникам покаюсь и в монастырь уйду, сил моих больше нет.
Мы опять надолго замолчали. Потом я сказала:
– Клавдия Прохоровна, вашим близким и так досталось, брат ваш к жизни возвращается. Прошлого не изменить, мёртвых из могилы не поднять, а живым жить. От вашего признания никому лучше не станет. Пожалейте своего брата, ему ещё ребёнка надо поднимать, Нина беременна. И вашему сыну нужна семья, родные люди. Я надеюсь, что Владимир Прохорович полюбит племянника, будет ему помогать. Не надо второй раз ломать всем жизнь. Что случилось, то случилось. Вы же не хотели, это был несчастный случай.
Колыванова надолго задумалась, потом произнесла:
– Ты права, я только про деньги скажу, про сына, и будь, что будет. В обители буду грехи замаливать все годы, которые мне Господь отпустит.
– Но это ещё не всё, – сказала я. – Дело в том, что деньги в последний раз брала Нина, её шантажировал один подлый человек, её родственник. Оказывается, Нина дочь гувернантки, если захочет, она вам всё расскажет. Она очень боится реакции мужа на это известие.
– Ну и дурочка, – голос моей собеседницы потеплел, она обрадовалась, что ушли от тяжёлой для неё темы. – Не надо Нине ни в чём признаваться, возьму её грех на себя. Да, и разве же это грех по сравнению с моими грехами?
Через некоторое время, когда мы немного успокоились, я привела Нину, и мы вкратце ей рассказали, что у Клавдии Прохоровны есть взрослый сын, и она брала тайком для него деньги. И сейчас пришло время всё Владимиру Прохоровичу рассказать, а самой Нине ни в чём признаваться не стоит. К нашему удивлению, молодая женщина не обрадовалась возможности избежать неприятного объяснения с мужем. Она разрыдалась и сказала, что не хочет, чтобы её будущий ребёнок рос во лжи, и что она сейчас же поговорит с Владимиром, и пусть он решает, как с ней поступить. И несчастная выбежала из комнаты, но я успела ей крикнуть вслед: «Только не говори, что документы подделали вы с братом, скажи, что отец сам сделал их перед смертью».
Часа через два хозяин пригласил меня в кабинет. Взглянув на его лицо, я поняла, что объяснение с женой было бурным, но он старается держать себя в руках:
– Жена призналась мне, что взяла один раз деньги, у неё были на то серьёзные причины. Но ваша миссия ещё не закончена, вор, который крал много раз, ещё не выявлен.
Я важно произнесла:
– Я в курсе того, что произошло у вашей супруги, знаю и причину, по которой она совершила этот поступок. Причину эту я устранила, во всяком случае, я очень на это надеюсь. По остальным эпизодам мне тоже всё известно, осталось только уточнить детали, я думаю, уже завтра вы всё узнаете. – После этих слов я очень надеялась увидеть восхищение своим профессионализмом, и я его прочла в глазах бизнесмена-миллионера и великолепного мужчины.
Ночь накануне своего объяснения с братом Клавдия Прохоровна провела у меня в комнате. Как почти каждый вынужденный долго молчать о сокровенном человек, она очень много рассказала мне в ту ночь, наверное, хотела отвлечься от предстоящего тяжёлого объяснения с братом.
