– Михаил, ты дома? – спросила с порога Татьяна Тимофеевна.
Тишина.
– Папа! – громко позвала Анна.
Татьяна Тимофеевна заглянула в зал – никого не было. Дверь в зале, что вела в другую комнату, где чаще всего работал Михаил Михайлович, приоткрыта. Татьяна Тимофеевна вошла в неё. Непонимание и ужас одновременно охватили Одовцеву.
– Мама, – обратилась Анна из другой комнаты, – папы и здесь нет.
Татьяна Тимофеевна, ещё не поняв, что, собственно, произошло, быстро вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. В зал вошла Анна.
– Что, мама? – испуганно спросила она, увидев бледное лицо матери.
– Сходи за Андреем Ивановичем, – пробормотала она.
– Что-то случилось, мама?
– Сходи за ним, – напряжённым, но едва сдержанным голосом повторила Татьяна Тимофеевна.
– Ладно, – испугалась Анна и недовольно быстро вышла из дома.
Татьяна Тимофеевна опустилась на диван, она не соображала, она нашёптывала сама себе что-то невнятное и нервозное. То глядела на дверь той самой комнаты, в которой почему-то оставался недвижим её муж, то с испугом от неё отворачивалась. То ей вновь хотелось в неё войти, то вообще бежать из дому.
Встревоженный Андрей Иванович быстро вошёл в дом, затем так же быстро прошёл в зал. Татьяна Тимофеевна соскочила с места, подошла к нему и не знала, как и что говорить. Вышло так, что она молча показала ему на дверь. На лице Андрея Ивановича, помимо тревоги и испуга, появилось и ужасное удивление – попробуйте прочитать такое лицо… Карлин толкнул дверь рукой, она открылась, и он вошёл в комнату. Раздался крик за его спиной. Андрей Иванович от того крика вздрогнул, повернулся и едва успел удержать Анну, которая стала биться в истерике. Карлин вывел её в зал.
Андрей Иванович сообщил по телефону в дежурную часть милиции о случившемся в доме Одоцевых. Сообщив, он вывел Татьяну Тимофеевну и Анну во двор дома, где и стали они вместе дожидаться приезда следственно-оперативной группы.
Небо чистое, нет ни единого облачка. Солнце спускалось медленно – скоро оно непременно скроется. Стояла затаённая тишина. Тихо плакала Анна, прижавшись к Андрею Ивановичу. В иступлённом состоянии находилась Татьяна Тимофеевна. Как разнообразно проявление горя: смиренно и возмущённо, тихо и бурно, внутренне и внешне, скрытно и явно, со слезами и без слёз, но всегда одно неизменно – неутешно. И только время способно лишь успокоить.
II
Скоро на место происшествия прибыла следственно-оперативная группа, впереди её следовал молодой человек – специалист, который нёс с собой увесистый криминалистический чемодан. Следом за специалистом шёл следователь прокуратуры, в синем мундире. Лицо его Карлину вдруг показалось отчего-то знакомым, но не время было вспоминать, где и когда виделись. За следователем тянулась остальная часть группы – ещё пять человек: кто в форме, кто в штатском.
– Кто здесь будет хозяйкой? – привычно сухо спросил следователь.
– Я, – ответила Татьяна Тимофеевна.
– Понятно, – продолжал следователь привычным тоном. – Так что у вас здесь произошло?
Она попыталась объяснить человеку в синем мундире, но не сумела: заплакала. Зарыдала и Анна.
– Давайте-ка я вам лучше всё объясню, – предложил Андрей Иванович.
– А вы кем будете? – спросил следователь, всматриваясь в лицо Карлину, которое в свою очередь ему так же вдруг показалось знакомым.
– Другом… Ну, скажем так, соседом.
– Хорошо. Говорите, что у вас тут произошло, заодно и понятым будете.
