Останется только любовь - страница 7

Теперь больно было вспоминать. Больнее всего – от мысли, что он смог предать всё это.

Я пыталась найти выход: может, всё это – сон? Розыгрыш? Может, мне всё показалось? Хотелось позвонить, попросить объяснений. Услышать, что это было недоразумение. Я бы даже простила. Как дура. Убедила бы себя, что забуду. Но нет. Всё было по-настоящему.

Два года, что мы были вместе, казались самыми счастливыми в моей жизни. А началось всё с того, как он пролил на меня кофе, спеша куда-то по мостовой. Тогда обжог меня. И сейчас – снова. Только сейчас было больнее. Гораздо.

Иронично.

Иногда мне казалось, что вселенная надо мной просто смеётся.

Я достала чемодан с верхней полки и начала сбрасывать туда свои вещи, сдерживая слёзы. Когда всё, что принадлежало мне, оказалось в одном небольшом чемодане, я откатила его к прихожей.

В коллекции алкоголя я вытащила бутылку текилы – ту самую, которую Форд давно хотел попробовать, но всё откладывал. Откупорив, сделала пару глотков. Морщась. Эта дрянь была крепче, чем я ожидала. Но мне нужно было напиться. Сделала ещё глоток.

Схватила телефон и набрала номер женщины, с которой надеялась больше никогда не сталкиваться. Сделав ещё глоток, я со всей силы бросила бутылку на пол. Она разлетелась со звоном. Текила растеклась по мрамору.

– Бейли, не скажу, что рада тебя слышать, – с лёгким раздражением отозвалась женщина на том конце.

Марта. Моя старая домовладелица в Гарлеме. Я снимала у неё квартиру, когда жила почти на копейках. У неё были дешёвые варианты, и, хотя в Бронксе можно было бы снять за сто долларов, Гарлем был безопаснее. Пусть и дороже. Тогда это были огромные деньги. Но лучше перебиться без еды, чем быть убитой или изнасилованной. Марта терпеть меня не могла – отчасти из-за того, сколько бедствий я успела принести в её жильё.

– Марта, вы же знаете, как сильно я вас люблю.

– Не подлизывайся, – фыркнула она. – Говори, что нужно.

– Квартира, – выдохнула я. Горечь проскользнула в голосе. Признавать, что вся эта блестящая жизнь закончилась, было неприятно.

– Въезжай в старую. После тебя там боятся жить. – Ворчание сквозь зубы. – Может, и ремонт сделаешь.

– Хорошо, – усмехнулась я. Узнала себя прежнюю – ту, которая умела видеть свет даже в полной темноте. Я всегда умела смеяться над неудачами. Но в последнее время они становились всё тяжелее.

– У меня есть запасные ключи, – добавила я. – Я скоро привезу вещи. Деньги оставлю на тумбе.

– Какие ещё ключи? – строго спросила она.

Неловко вышло.

– Неважно! Всё, у меня нет времени. Люблю вас, Марта, заходите на чай!

– Как я тебя ненавижу, – проворчала она, и я сбросила вызов. На душе стало странно тепло. Почему – непонятно.

Схватив пару бутылок “Мартини”, я уложила их в чемодан. Никто их всё равно не пил. Зря пропадать добру?

А потом я просто стала сбрасывать бутылки с полок рукой.

Форд гордился своей коллекцией алкоголя. Ещё чуть-чуть – и поставил бы ей памятник. Я бы хотела увидеть его лицо, когда он вернётся. Хотела, чтобы он почувствовал хотя бы малую часть той боли, что испытала я. Может, поймёт, каково это – когда что-то ценное разбивается. Безвозвратно.

И, признаться, мне было приятно. Это была жалкая месть, но и она ощущалась как лекарство. Я бы снесла всю эту квартиру, если бы знала, что ему станет хоть немного больно. Но квартира была не так уж ему дорога.

С каждой разбитой бутылкой обида и злость понемногу уходили. Стёкла летели в стороны. Под ногами – липкая спиртовая лужа. Я оставила только одну бутылку: самое дешёвое вино в его коллекции, подарок от друга. Уходить – так красиво.