Остановка первого вагона - страница 10

Ты-ды-тыдых. Ты-ды-тыдых. Ты-ды-тыдых. Ты-ды-тыдых. Ты-ды-тыдых. Ты-ды-тыдых. Ты-ды-тыдых. Ты-ды-тыдых…

ГЛАФИРА просыпается в своей комнате.

Но это не комната ГЛАФИРЫ в полном смысле слова, это комната, где ГЛАФИРА спит на старенькой тахте. В их квартире всего две комнаты: побольше, именуемая почему-то «залом», и поменьше, там была родительская спальня. Теперь там спит отец.

Обстановка в «зале» обычная: тахта, несколько стульев, стенка со множеством ящичков, полками с посудой за стеклянными дверцами, отделениями для одежды. Обычная, типичная мебель. Книг почти нет, лишь несколько из школьной программы пылятся на верхней полке. У окна – на тумбочке – телевизор. У тахты – на тумбочке – фотография МОТИ в рамочке. На стене над тахтой иголочками прикреплены дипломы и почетные грамоты ГЛАФИРЫ, на отдельной полочке – несколько статуэток и пара кубков – призы ГЛАФИРЫ. Давно всё стоит и висит – запылилось, поблекло.

ГЛАФИРА просыпается, но не встаёт с постели. Берёт в руки смартфон (точно такой же, как был у СЕМЁНА), проверяет сообщения в соцсетях.

Из спальни выходит НАФИК.

НАФИК: Шары не успела продрать – уже в телефоне.

ГЛАФИРА: Я сама его себе купила. Сама заработала, сама купила.

НАФИК: Почти две зарплаты. За старый!

ГЛАФИРА: Бэу, а не старый.

НАФИК: Иди умойся, зубы почисти.

ГЛАФИРА: Угу.

НАФИК: Во сколько Мотя приезжает?

ГЛАФИРА: На пятичасовой.

НАФИК: Успеешь, значит. Мяса ему побольше пожарь. Мужику мяса надо. И салатов вкусных. Чё он там на зоне-то ел? Там салаты – не дай бог.

ГЛАФИРА: Пять раз обсудили!

НАФИК: А ты ещё раз послушай! Слушай, что отец говорит! А то опять всё через одно место получится.

ГЛАФИРА: У меня готово всё.

НАФИК: Пару бутылок в морозилку положи в обед, чтоб охладилась, но не ледяная была.

ГЛАФИРА: Он больше не пьёт.

НАФИК: Такой день, святое дело за возвращение.

ГЛАФИРА: Не пьёт он больше.

НАФИК: Я ушёл.

ГЛАФИРА: Угу.

НАФИК: К пяти вернусь.

ГЛАФИРА: Угу.

НАФИК: Встань, отца проводи!

ГЛАФИРА: Я закрою, иди.

НАФИК: Встань, я сказал!

ГЛАФИРА: Да, блин!

ГЛАФИРА встаёт, идёт провожать отца. Перед выходом из квартиры НАФИК подставляет щёку. Дочь чмокает его, словно птица клювом тыкает. Отец уходит.

ГЛАФИРА: Наодеколонился опять!

ГЛАФИРА возвращается в комнату, вытаскивает из угла раздвижной стол, ставит его по центру комнаты. Из шкафа достаёт скатерть, накрывает стол. Раздаётся звук открывающегося замка. Девушка не поворачивается на звук, подставляет стулья к столу, достаёт из стенки стопочку тарелок.

ГЛАФИРА: Опять кошелёк забыл?

В комнату входит СЕМЁН, за его спиной АННА.

АННА: И замок не поменяли, и вообще – ничего.

ГЛАФИРА резко оборачивается, несколько тарелок падает на пол. Тарелки бьются, но девушка не обращает на это внимания.

ГЛАФИРА: Семён Наумыч?!

Из-за спины СЕМЁНА выходит АННА, она на седьмом месяце беременности. Увидев это, ГЛАФИРА роняет остальные тарелки. Осколки разлетаются по комнате. Девушка машинально садится на стул, показывает рукой на живот матери.

ГЛАФИРА: Семён Наумыч?! Семён! Наумыч!

АННА: Ну, здравствуй, доченька.

@Gla_Best_Fira

«Природа тоже лжёт! Равнодушная, жестокая природа ещё и лжёт.

Один из неразлучников пропал. Мы все переживали! Мы так боялись за второго! Ведь они – неразлучники! Неразлучники! Не разлучить! И если один умрёт, то и второй умрёт следом.

Хрен там! Фишер всё наврал. Да, кто вообще такой этот Фишер?

Самка пропала месяц назад. Почему? Кто его знает! Птичий грипп, может, и она сдохла. А, может, тёть Лена забыла закрыть дверцу, когда кормила, и та улетела. Разное говорят. А сама тётя Лена только матерится.