– Таким и убить можно!
Аладин вдруг взял его за руку, поймал взгляд и медленно и чётко произнёс:
– Эта вещь предназначена для спасения жизни и только!
То, как Аладин произнёс эти слова, не оставляли никаких вариантов использования чёрного предмета с лезвием. Егор сделал небольшую паузу, а потом кивнул.
– Ладно, идём!
Они спустились в подземный гараж элитного жилого комплекса и разрисовали выезд. Трафареты принёс в своём рюкзаке Аладин, Егор только помогал распылять краску. Получилось, что машины выезжали по кричащим детям, женщинам и старикам. Был ещё и один ребёнок в инвалидном кресле. Каждый из этих персонажей «кричал» определённое число.
– Это количество детей, женщин и стариков, которые погибли в военных конфликтах в этом году, – объяснил Аладин.
– Год ещё не закончен, – рассеянно сказал Егор. Аладин ухмыльнулся.
– В другой раз нас могут и не пустить, – ухмыльнулся Аладин. Егор не выдержал и рассмеялся шутке.
– Тсс! – потребовал тишины Аладин.
Егор понял, что многие, у кого там стояли машины, работают на военных предприятиях.
– Ты веришь, что это заставит их не делать бомбы и ракеты?
Аладин покрутил пальцем у виска (мол, ты свихнулся?), ничего не ответил, собрал трафареты и баллончики и стал выбираться. Они оказались на улице так же, как и влезли. В переулке по-прежнему было темно и тихо.
– Расходимся по одному, – сказал Аладин, подходя к машине. Голос у него потяжелел, поэтому Егор так и не понял, была ли это цитата из или просто мысли райтера оказались созвучны не то фильму, не то книге о великом комбинаторе.
– Встретимся в баре в следующий раз? – спросил Аладин, когда Егор уже успел повернуться спиной и сделать пару-тройку шагов в сторону единственного выхода.
– Да, – уверенно и не задумываясь сказал Егор.
Аладин неуловимым движением оказался в машине, ловко её завёл, крутанулся и, включая фары на ходу, медленно проехал мимо Егора. Тот остановился, пропуская машину вперёд, и почти сразу же услышал громовой хохот Аладина. В зеркало заднего вида, что висело на лобовом стекле, они встретились глазами. Взгляд у Аладина был тёплый, даже какой-то маслянистый. Было ощущение, что Аладин смеялся чему-то такому, чему должен был рассмеяться там, пока они закрашивали трафареты или проводили эксперимент с дверью. Но тогда было нельзя, и Аладин задержал этот хохот в своей груди. А вот теперь, когда он в машине, то стало можно, и этот хохот вырвался.
Ну и ладно, подумал Егор.
Во второе посещение бара его уже никто не разглядывал. Агата появилась сразу же с плоским чайничком с четырьмя ручками-зверями и чашечками.
– Аладин придёт позже! – объявила она и ушла.
Аладин появился, когда в чайничке уже почти ничего не осталось. Пришёл, утонул в темноте креслица напротив и как будто бы удивился, обнаружив напротив себя Егора.
– За какие ручки взялся в этот раз? – спросил он.
– Это важно? – спросил Егор. Аладин глубоко вздохнул из своей темноты и остался молчать.
– Я думал, что сначала надо поздороваться, – начал злиться Егор. Аладин сверкал синими глазами, представлял собой мрачную тучу, но ничего не говорил.
– Здесь и эта, Агата, тоже никогда не здоровается! – не выдержал Егор и всплеснул руками. Егор предполагал, что эмоционировать тут можно долго, собеседник будет сидеть, молчать и сверкать синими глазами, но тот вдруг зашипел, точно змея, громко, присвистывая:
