По лицам односельчан Хатин видела, какое впечатление произвели на них слова Джимболи. До сих пор Плетеных Зверей занимал один вопрос: кто из них перерезал веревку на лодке Прокса, и связана ли смерть Скейна с гибелью других Скитальцев? Как изменится жизнь теперь, когда Арилоу сделалась главной Скиталицей, никто толком не задумывался. Но вот они позволили себе украдкой заглянуть в чужой мир, мир знати. Добрая пища, дом, козы, парадная дверь, в которую всегда стучатся. Процветание и почет.
Люди зашептались – осторожно и с надеждой в голосе, а Хатин слушала, объятая холодным ужасом. Все Скитальцы погибли. Арилоу не умерла вместе с ними. Скоро в мире поинтересуются: почему? В голову пришел лишь один ответ. В глубине души Хатин все еще верила, что Арилоу неким чудом все-таки окажется Скиталицей. И вот когда последняя надежда умерла, Хатин увидела, как легко порвется истертое полотно легенды о Скиталице из их деревни, – стоит кому-то задать несколько конкретных вопросов.
Поэтому о том, чтобы показывать ее людям, не говоря уже о посте главной Скиталицы, не могло быть и речи. Несколько дней после смерти Скейна Арилоу трясло; она была неспокойна и настороженна. Хатин даже подумала, не подцепила ли она клещей. Этим утром, однако, Арилоу раздражительно и изможденно морщилась, как после бессонной ночи. В кои-то веки соизволила обратить внимание на окружающий мир, но лишь за тем, чтобы выказать свое недовольство. Все утро кидалась на фрукты, отталкивая руки помощников, протягивавших пиалы с водой. Разве могла она в таком виде предстать перед людьми?
Хатин издали наблюдала за тем, как Джимболи пошла меняться с Ларшем. Сегодня торг вышел особенно горячим. Кроме инструментов для лечения зубов, Джимболи таскала с собой всякие разности, даже мелких зверьков и птиц. А всякий раз, заглядывая к Плетеным Зверям, она приносила в плетеной клетке бледношеего голубя: тощий, он безутешно клевал изнутри прутья. Все удивлялись, на что они сдались Ларшу. Мяса с них – почти никакого, одни косточки. Правда, Хатин разок видела, как Ларш отпускает голубя. Ему, наверное, было жаль этих пленников. Хатин никому об этом не рассказала – решила, что не поймут.
Джимболи, конечно же, догадывалась, в чем дело; она только улыбалась и приносила еще больше голубей.
Затем Джимболи, как обычно, пошла играть с маленькими детьми. И как ей так быстро удается походить на своего?
Судя по всему, она решила увлечь детишек игрой в метание камней. На краю Лабиринта стоял высокий камень, в котором виднелась гладкая дыра, похожая на увеличенное в разы игольное ушко. Дети выстроились у черты, которую Джимболи провела на песке, и кидали камешки в это отверстие. Правда, не попадали… Что она там у них спрашивает? Хатин решилась подойти ближе и подслушать, однако сорваться в бег ее заставили не их слова.
По ту сторону «иглы» она вдруг увидела двух человек. Мать Хатин нагнулась сполоснуть Арилоу ноги, смыть с них пыль в набежавшем прибое. Обе стояли спиной к дыре в камне. Когда Хатин уже подбегала к Лабиринту, сквозь ушко наконец пролетел один острый камень – прямо в затылок Арилоу. Хатин набрала воздуха, готовая закричать… Арилоу вскинула руки и, уронив голову, неуклюже рухнула на колено. В нее попали. Нет, не попали. Это неловкое падение спасло ее, а камень пролетел выше.
Тут уже из-за камня выбежала мама Говри и начала орать на виновников. Дети бросились врассыпную, а Джимболи стояла, пораженная, среди разбросанных камешков, прижав ладони ко рту.
