Дугин слушал с азартом напавшего на верный след сыщика, затем, когда я замолчал, выдохшийся от усилий припомнить все в точности, он откинулся на спинку дивана – снова ужинали дома у Михаила – и резюмировал:
– Будь я проклят, если у этой девки, прости, если у этой Анны не осталось чувств к тебе!
Я нервно сцепил пальцы и уставился на Дугина. Маленькие хитрые глазки Михаила не мигая смотрели в ответ. Он довольно причмокнул, раскуривая сигарету смеющимися губами, и добавил:
– Это, конечно, только мое мнение. Личное, так сказать. А ты уж решай сам.
Мне показалось, комната вот-вот закружится, от волнения я перестал дышать и закрыл глаза.
– Не знаю, – наконец произнес осторожно, – не самообман ли это? Я так хотел, чтобы что-то осталось, и, возможно, выдаю желаемое за действительное. Вполне вероятно, что я преподнес тебе события…
– Послушай, сынок, – перебил Дугин и застучал нетерпеливо ногтями по спинке дивана. – Если бы твой рассказ был преувеличен, хотя бы частично вымышлен, я заметил бы это сразу. То, что ты рассказываешь, лишь подтверждает мои догадки.
– Какие догадки?
– Видишь ли, я общаюсь с Богомоловым…
Это я, конечно, знал, хотя и не мог найти объяснения странному их приятельству.
– …и изредка он делится деталью-другой из новой семейной жизни. Как я успел заметить, в отношениях голубков назревает конфликт, связанный с тем, что кто-то из них никак не может оставить в покое прошлое. Понимаешь, о чем я?
Я задумчиво провел вспотевшими ладонями по коленкам.
– Ты, правда, считаешь, что это может быть из-за меня, Миша? – поднял на приятеля взгляд.
– Уверен! – Дугин всплеснул руками как-то уж совсем театрально.
Мои глаза закрыло пеленой.
– Мне казалось, это конец. Она замужем…
– Ну и что, замужем. Подумаешь! Не слышал о такой штуке, как развод?
– Ох, Миша, – сквозь зубы процедил я. – Ты сейчас как будто достаешь труп из могилы и пытаешься открыть ему глаза.
– Дело твое, малец, – пожал плечами Дугин. – Я всего лишь выразил мнение.
И его «мнение» не давало мне покоя всю ночь. С бока на бок ворочался я, размышляя, возможно ли, чтобы Михаил оказался хоть на долю процента прав, чтобы хотя бы отголоски былого чувства не затихли в сердце Ани. С самой свадьбы я старался примириться с мыслью, что эта женщина для меня потеряна, и вот теперь, с новой вспышкой надежды – а что с ней, собственно, должен был я делать? Как сводило с ума ощущение шаткости – где же найти опору, четкий факт, ласковый взгляд, не подлежащий сомнению? Одно я знал: если воистину есть этот шанс, как бы ничтожен он ни был, я уцеплюсь за него.
Вот почему вскоре после нашей первой встречи с Анной состоялась вторая, на сей раз неслучайная. Я три дня подряд парковал машину чуть поодаль от ее дома и проводил часы в ожидании. На третий день она подъехала, вынула из багажника несколько сложенных одна в другую коробок и направилась в свою квартиру. Выждав десять минут, я поднялся следом.
Позвонил в дверь и напряженно прислушался. Четкого плана действий у меня и сегодня не было, поэтому, когда она открыла дверь и удивленно выдохнула мое имя, я произнес растерянно:
– Как дела, Анечка?
Впустила меня, но тут же засыпала вопросами: как я узнал, что она здесь, что вообще здесь делаю? Руки ее были в пыли, колени тоже. Она объяснила, отряхиваясь, что собирает кое-какие свои вещи – часть их все еще хранилась в ее квартирке, пока они с Андреем не определились с покупкой более просторного жилья.
