– Оставайся, Грегори! Останься еще хоть на два дня, я покажу тебе весь город, – надежда промелькнула в глазах Тима.
Я покачал головой, и она так же внезапно погасла, словно оброненный на асфальт фонарик.
– Я дал себе слово, не могу себя подвести.
Он грустно согласился и больше не настаивал. Мы вернулись к обсуждению пустяков, но меня не покидало болезненное сожаление: как же одинок и несчастен в своем одиночестве этот пожилой человек, как нужен ему я – а я беру и уезжаю. Быть может, думая так, я всего лишь пытался не воспроизвести в мыслях, как же одинок сам и как мне нужен сейчас кто-то вроде Тима рядом.
Когда пришло время, мы обнялись, он не сдержал стариковских всхлипов, но, собравшись, высморкался в платок и гораздо спокойнее, хотя бы внешне, попросил меня беречься и не вешать нос, что бы ни случилось. Перед самым уходом Тим нацарапал на листке свой адрес, и я обещал, что напишу ему между делом, сообщу новости. Мы оба знали: я этого никогда не сделаю.
Дверь за Тимом закрылась, и он навсегда исчез из моей жизни.
Странно все-таки: покинуть город, где я жил с рождения, оказалось не так сложно, но что-то словно разрывалось, расщеплялось до молекул во мне, когда я протягивал посадочный талон, погружался в капсулу самолета, летящего по маршруту Порту – прочь из Порту. Один день – и ты пропал, уже не прежний, не понимаешь, как мог жить раньше, не зная его. Неизведанная ранее с женщинами, фантастическая любовь с первого взгляда настигла меня, не спросила, хочу ли я играть в эти игры. И все же остаться здесь было бы неправильно – что-то внутри меня настойчиво кричало об этом. Я не посмел последовать за сердцем.
И вот: «Пристегните ремни, добро пожаловать на борт…»
А внизу случайно ставший любимым город все меньше, все невыразимее тоска, все глуше.
Прощайте, рыжие крыши, дребезжащие трамвайчики, колокольня где-то вдали – прощай, Порту. Куда же лечу я? Все дальше от цивилизации, все дальше от реальности. Лучше и не думать об этом. Закрыть глаза, сном забыться. Уснуть и видеть сны…
Три часа спустя капитан объявил о готовности к посадке – я поспешно сорвал маску с глаз и вместе со многими счастливцами на местах у окна, поступившими так же, прильнул к иллюминатору. Мы уже миновали пелену облаков, и вид внизу открывался потрясающий. Всюду, куда хватало взгляда, расстилалась синяя гладь океана. Солнце пускало в него серебряные блики, и синева неба сходилась с водой почти без склейки, даже не отследить где.
Наконец я увидел его – маленькую черную точку посреди океана, начинавшую расти, шириться, приобретать форму почти идеального пятиугольника. Через несколько минут невдалеке стали различимы еще два крошечных островка правее от пятиугольника, а у него самого показался портящий форму аппендикс, нелепой клешней, обращенной к островкам, упиравшийся в воду.
Самолет стремительно снижался. Уже можно было различить дороги, дома, плотно сгрудившиеся вдоль одной из сторон пятиугольника, мощную гору прямо по центру острова.
«Но какой же он зеленый», – не верил я глазам.
Весь, весь зеленый, будто необитаемый, будто не ХХI век с его вездесущими машинами, потребностью в свободном пространстве и небоскребами царил в этом мире, а возвращенное волшебным образом прошлое, как знать, сколько веков назад. И тут я сделал кое-что довольно странное: посмотрел на свой телефон и спрятал его поглубже в карман, потому что в затерянном мире, куда я готовился войти, моя последняя модель не то что неуместна, но даже оскорбительна.
