Про зерно помалкивал, иначе начнётся базар – за неделю не успокоишь. «А как? А чем? А где, а кто?» Откуда я знаю – кто и чем? Выйти босиком на пашню, размять в пальцах землицу…
По двое выезжать на рекогносцировку, в поисках складов, магазинов, баз. Встречи со случайными бродягами не очень страшны всадникам с автоматами, да и не будут они в засадах сидеть или по лесам шляться. Сейчас все тёплый угол ищут. А после обследования бригада выезжает на погрузку.
– А Марково? – вылез Армен.
– Марково обязательно. Но Марково – военная экспедиция, здесь тебе карты в руки. Как освободишься от фермы с холодильниками, так и займёшься планированием. С ними по-хорошему не решить. А с дагестанцами – можно и нужно. После случайной стрельбы поздно будет.
– Да, – кивнул Армен. – В Марково без ошибок должны зайти. Нам раненых-убитых больше не надо. Две группы сделаем: группу отвлечения и группу захвата.
– Вот именно, – согласился я, подтягивая его в союзники.
– …Обождите вы с Марково, развоевались! Перестреляют нас даги на подходах, – сказал Аркадий. – У них овечьи отары, они их постоянно перегоняют с пастбища на пастбище. Все конные, с оружием, местность знают как свои пять. И собаки. Нас издалека увидят, засаду устроят и положат всех. Зачем в петлю лезть?
– Если по уму поедем, то и стрелять не придётся.
– «По уму» – это как?
– А вот давайте вместе подумаем.
В общем, уговорил. Как писали в доисторических протоколах – «за» единогласно, «против» и воздержавшихся нет. Но вылезло много сложностей и тонкостей, обсуждали три вечера напролёт. А днями думали. Грузили-разгружали, доили, таскали, крутили-вертели, стучали молотками и думали.
Первым вопросом встало: как ехать? Не в смысле «по какой дороге?» – маршрут к дагестанскому посёлку Егор объяснил толково – а как они воспримут неизвестный вооружённый отряд? Караулы, дозорные, засады и секреты. Запросто можно нарваться. Сейчас не будут по Уставу караульной службы кричать: «Стой, кто идёт?», досылать патрон в патронник и делать предупредительный выстрел в воздух.
Аркадий рявкнул: «Стой, кто идёт?», щенок Курай задёргал во сне толстыми лапами и заскулил. Возможно, ему снилось, как он смело ведёт нас в обход опасных дагестанских патрулей.
– Заслышав лай караульной собаки, часовой обязан немедленно сообщить в караульное помещение, – сказал Аркадий.
– Чка, ара, чка! Не «заслышав», а «услышав», – поправил его Армен. – И в этом пункте ещё: «А также при срабатывании технических средств охраны». И русский язык не знаешь, и устав забыл.
– Виноват, та-ащ старший сержант! Насчёт языка у меня есть смягчающее обстоятельство – нерусский я.
– Один наряд вне очереди и ещё два за пререкания с начальством!
– Есть три наряда! А можно и четыре.
– Не надорвись! Один-то сначала отработай как следует. – И все грохнули. Аркашин темперамент благодаря его Люсе знали все. Люся удивительным образом выделялась среди сдержанных китаянок – ежевечерне она полчаса стонала и кричала на весь посёлок.
А теперь – на всю Базу.
Хохот растревожил Курая, он подскочил и сонно заворочал лобастой башкой. Растёт не по дням, а по часам.
…Как же мы тогда с Аркашей обрадовались! Вернулись с берега Клязьмы и узнали, что Зёма не убита, а тяжело ранена и есть надежда. Эдуард Васильевич вытащил две пули, остановил кровотечение, зашил.
– Казбек наповал, а Зёма, думаю, выживет. Алабай – порода мощная, – сказал он, будто оправдываясь. Мол, Сергея с Борисом спасти не смог, а вот собака…
