Как они? Что с ними? Только бы не здесь, у этих. У этих заложники – любимая тема. Только не здесь. Наши на Базе их не оставят, позаботятся. Меня увезли ещё осенью, а уже зима. Что только они там не передумали.
Так. Но когда Бакастов сказал, что я, мол, на Базе очень нужен – это было что? Это он показывал свою информированность и всезнание. Это они обожают. Но тогда бы непременно он сказал про Юлю с Павликом. Ввернул бы намёком что-нибудь. Юля ваша, типа, переживает за вас и сын Паша тоже. Детали и подробности они любят, упомянутые впроброс детали показывают осведомлённость, незримый контроль.
А Бакастов молчал, ни слова про моих. И никакой конкретики о Базе. Вообще ни о чём.
А как бы его наверняка проверить насчёт моих? А вот как!
Да, точно.
За такую блестящую мысль надо себя поощрить. Я начал откручивать запорное колесо: проводишь Юле пальцами по спине, от шеи и вниз, вниз, каждый позвонок у неё отзывается, по коже бежит электричество. А потом переворачиваешь…
Нет, стоп. Сначала проверить Бакастова.
– …Ещё важно, кто поедет от группы делегатом, – сказал Ильяс.
– Да, это очень важно, – поддержал Армен.
Удивительно, как после нападения кубатовцев между нами исчезли линии напряжения.
В треугольнике Армен-Аркадий-Ильяс стороны и биссектрисы готовы были вспыхнуть и заполыхать в любой момент. По ничтожному поводу. И только на принцип, только до упора. Вплоть до и несмотря на.
«Кто поедет?» – мне казалось, что здесь и обсуждать нечего – конечно же, делегатом поеду я. Но меня не поддержал никто. Бурно и единогласно все выступили против.
– И делегат должен быть без оружия.
– Да. Это риск огромный. Завалят и фамилии не спросят. И придётся воевать.
– Именно поэтому тебе нельзя, Алик, – сказал Армен. – Тобой мы не можем рисковать. И вообще. Делегат – это делегат, а командир – это командир.
– А, может быть, женщина поедет? Миролюбиво, гарантированно безопасно и…
– Совсем хорошо! Мужчины выпустили вперёд женщину, а сами встали за спиной. Да с нами и разговаривать не будут после этого!
Отвергли кандидатуры Армена и Аркадия – слишком горячие, Егор и Денис – несолидно, мальчишки ещё. Остановились было на Ильясе, когда Эдуард Васильевич сказал:
– Поеду я. Правда, всадник из меня никакой. Но двести метров проеду как-нибудь. У меня возраст – это хорошо.
– И я с тобой поеду, – сказала Нина. – Муж и жена – это холосо.
– «Огромный риск» – а для вас это не риск? И вы хотите, чтобы я согласился?! Мной, значит, рисковать нельзя, а Эдуардом Васильевичем – можно?!
Я возражал и возмущался, но Эдуард как о деле решённом сказал:
– Во-первых, мне, как аксакалу, ничего не грозит. Это чётко по их понятиям: уважительно и серьёзно. С женой, конечно, тоже хорошо. Семья, русский-китаец – братья навек. Но преждевременно. Нина, ты останешься. А во-вторых – и это главное: у князя должен быть такой человек, который… который готов умереть.
– «Человек, готовый умереть за князя» – это по-нашему, по-кавказски, – хлопнул в ладоши Аркадий. – Голосуем. Все «за». Хоп! Принято!
– Эшь анджукум кынац! – сказал Армен. – Спишь в ослином ухе. «Хоп!» – это узбеки, туркмены, Средняя Азия. К Кавказу не относится.
– Нам евреям всё равно: Северный Кавказ, Средняя Азия. Главное – плов руками есть, барашкам жарить, курдючный жир топить, рукам об головам вытирать.
– Твою голову изнутри надо смазывать, снаружи не поможет.
– Но главный вопрос: зачем приехали? О чём переговоры? Что мы предлагаем?
