В гавани кипит работа. Огромный корабль лежит на боку, обнажив подводную часть, и на киле копошатся люди, очищая скребками днище от ракушек, густо налипших на него. «Как же удалось маленьким людишкам накренить такую громадину? – недоумевает Пигафетта. – Ах, вот в чем дело, – догадывается он: – Три больших ворота —кабестана – на набережной уцепились канатами за мачты и повалили каравеллу». Стучат деревянные молотки – киянки, законопачивая паклей щели в досках. Горят костры под большими котлами на набережной, и в этих котлах хлюпает, лопается пузырями смола. Конопатчики в брезентовых фартуках зачерпывают горячую смолу из котлов и бегом несут ее к кораблю. Зазевавшегося Пигафетту чуть не сбили с ног, чуть не обварили кипящей смолой.
«Этой смолой обмазывают днище каравеллы, – понимает Пигафетта, – чтобы каравелла могла легко скользить по океанским волнам». В самой гуще работ Пигафетта всегда замечает невысокую крепкую фигуру Магеллана. Он здесь самый главный, его слушаются все, и он успевает везде. Как бы рано ни вставал Пигафетта, он уже заставал в гавани капитан-генерала. Казалось, тот вообще никогда не спал. Пигафетта думал, что капитан-генерал должен быть важным лицом, одетым в парадный мундир с аксельбантами. Он важно шествует по набережной, и перед ним склоняются в поклонах важные сановники. Но не таким был Магеллан. В простой одежде, с запачканными руками, он запросто здоровается с рабочими и матросами. В портовой таверне Пигафетта слышал, как рабочие поднимали вверх большие пальцы, когда речь шла о Магеллане.
Корабли, закупленные Индийской палатой, были потрепаны плаваниями, но они прошли крещение Атлантическим океаном, только нужно было проверить и, если нужно, заменить новым, крепким деревом подгнившие шпангоуты и обшивку. И десятки возов везут по заказу Магеллана дубовые и кедровые брусья и доски. Целая сотня корабелов-плотников и конопатчиков трудится на ремонте, они знают, что капитан-генерал лично проверит каждую доску, каждый шов. Магеллану не на кого надеяться. Три из пяти капитанов – испанские гранды, они считают ниже своего достоинства лезть в мелочи, они показываются в гавани раз в неделю, разряженные, в сопровождении многочисленных слуг. И лишь на капитана «Сантьяго» адмирал может положиться. Жуан Серрано – португалец, брат верного друга Франсиско.
Магеллан оставил дом своего тестя Барбозы и поселился в гавани, в небольшом доме вместе с преданным слугой и оруженосцем Энрике. Три-четыре часа на сон, и все остальное время – в делах, в движении. Нужно торопиться! Только в воскресенье он видится со своей женой-красави- цей Барбарой и уже родившимся первенцем – сыном Диего. Срок на снаряжение и отправку экспедиции был назначен в три года, и сам монарх лично следил за исполнением своего указа. Коммерсанты палаты торговались отчаянно, в казне палаты не хватало денег, и был спешно образован консорциум из севильских и фламандских купцов, собравший два миллиона мараведи. Эти деньги, несомненно, окупятся прибылями, которые привезет из-за океана адмирал Магеллан. Ему и только ему королевским советом выданы полномочия.
* * *
Король Мануэль был взбешен: его посол при дворе Вальядолида Альваро де Коста сообщал ему, что это ничтожество Магельянш, которого он, Мануэль, лично выгнал из дворца, это ничтожество посмел пробиться к королю Карлосу, и теперь спешно готовится экспедиция к островам пряностей, но не с запада, где безраздельно хозяйничают португальцы, а с востока, обогнув Америку и переплыв Западный океан. Это немыслимо! Этот малолетний король Карлос покушается на самое святое – его, Мануэля, владычество над богатствами Молуккских островов, богатствами португальской короны, дарованными самим святейшеством римским папой. Вот оно, нидерландское воспитание! Мануэль писал своему названному брату Карлосу, что его наставники из Фландрии, сторонники Эразма Роттердамского, – еретики и противники истинной веры католической, и призывал его изгнать их. И вот результат. Но не бывать тому! И посол де Коста получает задание: любой ценой сорвать экспедицию.
