От 350 до 0 - страница 10

– Кажется, я перешёл черту, – говорит он, глядя мне в глаза.

– Да, не в первый раз, впрочем, – отвечаю я прямо.

– Ладно, забудь. Давай просто пообедаем? – предлагает он и начинает есть.

– Я… Мне… – пытаюсь я придумать быстро причину, чтобы уйти от него.

– Обещаю, больше никаких бестактных вопросов, – говорит он серьёзно. – По крайней мере, за обедом, – добавляет он, ухмыляясь.

«Опять его чертова ухмылка.» – злюсь я. Но всё-таки остаюсь, так как поесть надо, впереди долгий день, операции, и вечером Ники встречать. Но ем очень быстро, чтобы быстрее избавиться от его компании.

– Даа, сильно я тебя достал… Смотри не поперхнись, – говорит он, глядя на то, как быстро я ем.

– Не переживай так за меня, – отвечаю я ему. Он уставился на меня так внимательно, что не по себе. – Просто хочу успеть ещё раз пройтись по историям болезней… – лгу я о причинах своей расторопности. Доела. – Спасибо за обед, – благодарю я его, вставая из-за стола.

– Да, не за что… – непринуждённо отвечает он.

Иду готовиться к операциям. В предоперационной Крейн встаёт мыть руки у соседней раковины. Но, к моему счастью, молча.

Холецистэктомия проходит без сюрпризов. Готовимся к лапаротомии. Я ещё раз мысленно пробегаюсь по анамнезу больной. Что-то не даёт мне покоя. Всё идёт по расписанию, пациентка под наркозом. Начинаю операцию. И замираю.

– Что? – спрашивает Крейн.

– Позовите мужа, – прошу я медсестру. Она вызывает мужа в смотровую над операционной. – Будь готов добавить наркоз, – говорю я Крейну.

– Л–ладно, – отвечает протяжно он.

Максимально спокойно объясняю мужу пациентки, что на левом яичнике опухоль с локальными метастазами, которая была не заметна на УЗИ и при обследовании. Что требуется его согласие на удаление всех тканей, задетых метастазами. Мужчина в ужасе. Не может ответить. Говорю, что удалять буду левый яичник и левую фаллопиеву трубу. Что матка и правый яичник с правой трубой не задеты метастазами. Муж не выдерживает такой новости и скоротечности происходящего, губы дрожат, на глазах слёзы.

– Нужно ваше согласие, – настаиваю я, не из бессердечности, просто знаю, что лучше для пациентки решить это сейчас. – Мы уже в процессе операции. Лучше удалить опухоль сейчас. Понадобится химиотерапия и обследования каждый год, но то, что мы обнаружили опухоль сейчас, пока метастазы не пошли в другие органы – удача, – говорю я мужу, пытаясь убедить. Он наконец подтверждает своё согласие, сначала кивая, а затем тихо произнеся: «Согласен, согласен…». Даю знак Крейну, чтобы добавил наркоз.

Всё проходит хорошо. Пациентку увозят в реанимацию. Я оформляю бумаги по операциям и захожу в реанимацию спустя час. Встаю у кровати женщины. Просто молча стою и смотрю на неё.

– Все хорошо? – обращается ко мне Крейн, чем пугает меня, появившись неожиданно из-за моей спины.

– Да, – отвечаю я ему.

– Но ты здесь… – подразумевает он какой-то вопрос, видимо. Я мгновение молчу, решая, стоит ли ему объяснять свой приход сюда.

– Она шла на диагностическую лапаротомию, а проснётся и узнает, что у неё рак… – озвучиваю я ему свои мысли и причину моего прихода сюда.

– Ты всё сделала, чтобы помочь ей. Ты спасла её, – он кладёт свою руку на мою.

– Не надо, – прошу я его.

– Что? – делает он вид, что не понял. Или действительно не понимает.

– Вот это не надо, – киваю я на наши руки. Он убирает свою руку, но продолжает смотреть на меня. Я это чувствую. Но, к моему счастью, он молчит. Мысленно прошу его не задавать мне вопросов. Откровенничать сейчас не хочется, тем более с ним. Он, уходит. Я стою ещё какое-то время у постели пациентки, затем, доделываю дела и выхожу из больницы. Заезжаю за продуктами. Так как холодильник пуст. Успеваю приготовить ужин и еду на такси встречать Ники.