Научная объективность, как методологический принцип, предполагает всесторонний подход в изучении советско-американских отношений, основанный на применении различных методов исследования: сравнительно-исторического, проблемно-хронологического, синхронного и диахронного методов, анализа генезиса и основных тенденций развития отечественной истории проблемы[76]. Наряду с традиционными методологическими подходами и многообразием по происхождению и содержанию исторических источников этот принцип обусловил междисциплинарный подход к их изучению, то есть междисциплинарные связи исторической науки с философией, социологией, политологией.
Изучение истории с опорой на парадигму методологии науки представляет собой совокупность ценностей, методов, технических навыков и средств, принятых в научном сообществе в рамках устоявшейся традиции в определенный период времени. Она находит свое выражение в научных трудах, научных школах, учебниках, у определенных групп исследователей со специализированной и сходной научной подготовкой, единых в понимании ценностей науки и объединенных научным этносом с определенными нормативно-ценностными установками[77].
Анализ политики СССР в 1946–1991 гг.[78] свидетельствует о закономерности сформированного менталитета, в силу которого советское руководство во внешней политике государства исходило из концепции раскола мира на две системы – социализма и империализма во главе с США, все события в мире рассматривались сквозь призму противоборства этих систем.
И как свидетельствуют исторические факты, в развитии отношений между странами и системами возникали кризисы, в связи с участием в локальных войнах и конфликтах таких, как тройственная агрессия (Англия, Франция и Израиль -1956 г.) против Египта; венгерские события (октябрь-ноябрь 1956 г); «Берлинский кризис» – 1961 г.; «Карибский кризис» – 1962 г.; войны в Алжире (1954–1962 гг.), на Ближнем Востоке (1967 г.) и во Вьетнаме (1964–1973 гг.). Непосредственное участие СССР и страны Варшавского Договора приняли в подавлении путча в Чехословакии (1968 г.), Советский Союз ввел войска в Афганистан (1979–1989 гг.).
Диалектическая связь политики и войны получила обоснование в трудах военных и политических деятелей[79].
Немаловажное значение в раскрытии этих проблем сыграло наследие М. И. Кутузова, П. И. Пестеля, Г. Д. Бюлова, Г. Жомини, Г. А. Леера, Н. П. Михневича, А. Г. Елчанинова, А. А. Незнамова, М. В. Фрунзе, М. Н. Тухачевского, А. И. Егорова, И. П. Уборевича, Б. М. Шапошникова, М. Н. Триандафилова, А. А. Свечина, В. Д. Соколовского, А. А. Гречко и др. деятелей[80].
«Обстоятельства политические укажут род войны», – писал выдающийся русский полководец М. И. Кутузов[81]. Значительная роль в обосновании взаимосвязи войны и политики принадлежит выдающемуся военному деятелю К. Клаузевицу, исследовавшему природу войны и механизм ее развертывания, утверждавшему, что военная деятельность вызвана к жизни деятельностью политической. «Война, – писал он, – есть орудие политики; она неизбежно должна носить характер последней; ее следует мерить мерой политики. Поэтому ведение войны в своих главных очертаниях есть сама политика, сменившая перо на меч, но от этого не переставшая мыслить по своим собственным законам»[82], что не утратило своего значения и в ХХI веке[83].
Очевидно, что с точки зрения принципа историзма, проблема советско-американских отношений не может рассматриваться в отрыве от советского учения о войне, созданного на базе многовекового исторического опыта и диалектико-материалистического метода, составлявших философско-методологическую основу учения, уроков Великой Отечественной войны
