Ой, я как расстроился, даже расплакался. Вообще раньше плакал иногда, хоть и старался быть мужественным, но это так меня огорчило. И отец говорит:
– Ладно, не плачь, следующий велосипед будет через месяц.
– Ну месяц – лето пройдет уже.
– Ну, ладно, купим, поедем, давай на следующей неделе поедем, купим.
Мать говорит:
– Вы хоть паспорт бы у него спросили, кто продавал-то, а то что же вы такие растяпы (лохи как сейчас говорят).
Поехали мы где-то через дня три и все: посмотрели документы у продавца, паспорт и т. д., купили этот велосипед. Он, конечно, собран был из старых запчастей, но тем не менее я на нем носился, сломя голову, и сколько раз я в столб летел кверху ногами и так далее, то без рук поеду, не держусь, то еще что-нибудь. В общем, весело. Только один раз девочку посадишь на раму и повезешь, а ребята дразнят: «Что ты с девчонкой связался?»
Еще мне очень нравилось ходить в Новосибирский театр оперы и балета. Красавец, большой театр, не уступает нашим столичным театрам. В те годы он только что был построен. Отцу давали талоны – книжечку, по ним можно было ходить без билета. И вот мы ходили в театр. И я там много слушал и смотрел: «Пиковую даму», «Лебединое озеро». Мурадели написал оперу «Дружба народов», там горцы что-то, я уж содержание не помню, но знаю, что ее обругали потом в «Правде».
Я был мальчик стройный и меня смотрели в балетную группу, в класс при театре. Говорят:
– Он староват, конечно, для начала, а так вообще бы надо бы ему заняться танцами. Есть у него задатки, слышит он ритмы и музыку чувствует.
Мама говорит:
– Иди, ладно, занимайся балетом, только ты учебу не запускай.
Между прочим в балетную группу на просмотр пришел сам, как-то меня тянуло это дело. Меня так опера «Евгений Онегин» поразила, когда я первый раз эту оперу послушал: ходят они там по сцене Онегин, Ленский, стреляют друг в друга. Я думаю, чего они друг в друга стреляют, чего бы им спорить из-за этой Татьяны, Ольга. Неужели стоит убивать друг друга из-за любви. У нас в деревне девок было пруд пруди, потому что всех ребят побили, а девки кровь с молоком, красавицы, в девках сидят, никто их замуж не берет. Татьяна унижается, пишет этому прохиндею Онегину, что очень любит его. Это письмо Татьяны я знал наизусть, а тогда я не понимал, что такое любовь. И вот, значит, чуть я не определился в балетную школу. Это сейчас если на меня посмотреть, я такой полноватый пожилой мужчина, а тогда я был мальчик аккуратный. Я тогда к молодой зубной врачихе ходил уже в Омске, она говорит своей подруге: «Смотри, какие ко мне стройные мальчики ходят».
Еще такая история случилась, как-то повлияла на мою психику. В нашем доме жила одна пара, такие дружные, ходили под ручку, они в кинотеатре перед кино выступали. Он играл на трубе, в небольшом оркестрике, а она отлично пела. Минут 20–30 перед началом сеанса они пели в фойе популярные песни, романсы, арии. Особенно мне нравилось, как она пела Хабанеру из оперы «Кармен». Они одевались артистично, модно, не так как мои родители. Отец ходил в военной форме без погон, в которой демобилизовался. Это потом ему в мастерской ширпотребе мясокомбината сшили костюм и шубу. А эти артисты всегда ходили элегантно одетые. А мы все по чердакам лазили, везде по крышам, как обычно, тайны все раскрывали. И вот однажды заходим на чердак, смотрим: веревки висят, белье сушится. А эта певица вроде стоит около белья. Мы думаем: ну, наверное, она белье вешает. И уже собирались уходить, потом посмотрели – мать честная, а она на веревке висит, повесилась. И с чего бы это? Вроде дружные такие были, и любили, под ручку все время. Мы оттуда убежали, взрослым сказали, приехали санитары и ее забрали. А вскоре уехал из города этот музыкант. Почему она так поступила, никто ничего так и не узнал, и на меня произвели глубокое впечатление. Эти моменты в детстве откладываются в психике.
