От Петрозаводска до Иерусалима и обратно. Путевые заметки и впечатления паломника - страница 33

. Около монастырских ворот, где в прохладной тени густых деревьев остановились наши экипажи, было немало богомольцев, разодетых по-праздничному. Одни выходили из монастыря и шли к прилегающему тенистому (христианскому) кладбищу, другие были уже там и гуляли или сидели живописными группами, а иные только входили в монастырь, направляясь к пещерному храму Живоносного источника, расположенному несколько правее (с западной стороны) соборной церкви, приветливо смотревшей на нас сквозь зеленые ветви стройных дерев. Мимо своеобразной сторожки, где важно восседала сытая внушительного вида феска, по небольшой площадке прошли мы к входу в пещеру; здесь купили у монаха-грека по свече (свечи очень оригинальны – конусообразные с очень длинными фитилями и чрезвычайно мягкие) и по лестнице в несколько ступеней спустились вниз. – Пещерный храм очень небольшой, но высокий и достаточно светлый. Сплошной высокий иконостас с поразительно низкими (в пояс человека) царскими вратами (как во Владимирском соборе в Киеве) не выделяется ни богатством украшений, ни изяществом резьбы. У западной стены тщательно отделанный мраморный водоем заключает в себе святыню храма – живоносную, чрезвычайно прозрачную ключевую воду. Не особенно широкий, поставленный перед ним продолговатый стол с двумя каменными чашами, наполненными водой, преграждает доступ к источнику; левее – несколько ступеней ведут к площадке, где в особом помещении желающие могут обдать себя живоносной влагой. При нашем входе у стола теснилось несколько паломников: одни благоговейно пили воду, другие омывали ею лицо и голову, а третьи наполняли святой водой принесенные сосуды; в то же время около иконостаса духовенство служило молебен на греческом языке. Помолившись, и мы подошли к источнику, испили на пользу телесную и душевную несколько поданной прохладной, чрезвычайно вкусной воды и попросили наполнить ей нарочито припасенные для того пузырьки. Перед уходом, в то время как спутники прикладывались к местным иконам, я с дозволения бывшего тут иеромонаха грека заходил в алтарь, где молитвенно и преклонил колена пред св. престолом. Алтарь очень узкий, темный и тесный; неширокий, продолговатый престол приставлен прямо к восточной стене: жертвенника нет, – его, вероятно, заменяет левая сторона продолговатого престола; на последнем рядом с св. Евангелием лежит и какая-то богослужебная книга (не служебник ли? – подумал я невольно). Солеи перед алтарем вовсе нет, а есть только небольшой амвон против царских врат. – Приложившись к иконе Божией Матери Живоносного Источника, мы направились в соборный храм. Не особенно высокий, но просторный храм этот производит самое отрадное, умиляющее впечатление и своей чистотой, порядком, и обилием света, и изяществом, и архитектурой. Мне в первый раз приходилось наблюдать здесь храм, построенный в виде древней базилики, а потому я и обратил особенное внимание на его устройство. – Двумя продольными рядами тонких, красивых колонн (7 или 8 в ряд) храм этот симметрически делится на три части или навса – средний широкий и два боковых (одинаковых) – несколько уже. Отделяя средний, широкий навс от боковых, колонны эти поддерживают в то же время и приподнятую аршина на два над боковыми навсами полуциркульную крышу среднего навса, выступы которой прорезаны множеством небольших (широких) окон. Свет, обильно падающий через эти окна, делает чрезвычайно светлым и без того очень светлый храм. Прибавьте к тому белоснежный мраморный иконостас прекрасной работы, образцовую чистоту и множество хрустальных с хрустальными же подвесками больших и малых люстр и лампад между ними, и вы поймете ту духовную, внутреннюю светлость и радость, какие после странствий по мусульманскому Стамбулу испытывали мы, находясь в этом прекрасном храме-базилике. Отсюда слишком странным и непонятным кажется мне печатный отзыв одного из просвещенных паломников относительно этого храма, что будто бы он – храм этот – «представляет верх безвкусия, свойственного выродившимся современным грекам, хотя строители его и не поскупились на мрамор для его украшения». Наоборот, храм этот построен с большим вкусом и привлекателен. – В алтаре его особенностей не наблюдалось; солея перед алтарем очень узкая – вершка в 2 или 1½, с небольшим амвоном против низеньких царских врат. По обе стороны колонн, отступая от алтаря аршина на два, идут, прерываясь только однажды для прохода в боковые навесы, сплошные сидения (стасидии) наподобие монашеских сидений наших монастырей. Ближе к алтарю около них, внутри среднего навса – возвышенные открытые места для клира, а у решетки, отделяющей места клириков от предстоящих в храме – богато украшенная кафедра Патриарха. С западной стороны к храму примыкает четырехугольный просторный нартекс или притвор; здесь в древние времена стояли оглашенные и кающиеся, а теперь здесь совершаются иногда некоторые краткие богослужения, равно как и требы для желающих; здесь помещается и свечной ящик. – Из нартекса западная дверь привела нас на небольшую открытую площадку – место упокоения «Вселенских» (К онстантинопольских) Патриархов. Несколько мраморных саркофагов с высеченными наверху их крестами и митрами отмечают находящиеся здесь могилы великих иерархов; за ними, почти тут же, под густой тенью невысоких деревьев, какими-то судьбами приютились две или три могилы мирян-христиан, именитых граждан г. Константинополя. – Осмотрев это кладбище, мы покинули св. обитель Живоносного источника и, достигнув византийских стен, вдоль их направили свой путь. Непрерывной лентой, то вползая на холмы, то спускаясь по уступам, упираясь в круглые, четырехгранные и восьмиугольные башни, протянулись эти стены, исчезая вдали. Сколько мощи в них, этих заброшенных, когда-то грозных твердынях Константинополя! Сколько видели и пережили они в свое время! Сколько раз об их неприступную толщу сокрушались копья и стрелы диких полчищ персов, скифов, арабов и турок!