– Папе было бы очень приятно. У тебя его руки, его талант. Это я отличилась своей неумелостью да неуклюжестью, – засмеялась я.
– Ты наша муза, – Аля нежно посмотрела на меня, поглаживая мои руки, хотя я прыснула:
– Хм, муза… в любом случае, я знаю, в чем заключается моя миссия и буду исполнять ее всю оставшуюся жизнь.
– Какая?
– Рассказывать окружающим о красоте. Юности и старости – людям всех возрастов. Показывать, объяснять ее.
Я ответила сразу, без пауз на обдумывание, потому что ответ на вопрос был мне давно известен.
Аля вдумчиво посмотрела на меня.
– Да, мам. Это и правда, наверное, твое предназначение, – и помолчав несколько секунд, добавила, – и ты справляешься.
Вдруг Алины глаза загорелись:
– Боже! Это так здорово – иметь свое дело, которым ты занимаешься всю жизнь и знать, что приносишь пользу людям, что ты являешься неотъемлемой частью этого мира. То есть, что ты нужен миру! – торжественно закончила Аля, не успев выдохнуть.
– Да, дочь. Я счастлива от этой мысли. От того, что я нужна, полезна. И, конечно, от того, что ты думаешь, что я справляюсь, – я благодарно улыбнулась Але.
Тут Аля, сев на кровать по- турецки и закатив глаза, продолжила делиться своими сокровенными мыслями:
– А моя миссия, заключается… заключается в том, чтобы создавать красивые, изящные вещи – куклы, сумки, бижутерия, и делать вещь особенной, придавать ей изюминку… чтоб глаз не оторвать было, – добавила она, резко тряхнув головой. – Помнишь, я тебе фотку вчера показывала: платье с вышивкой по фатину?
– Помню, шикарное платье, – я припомнила платье, обшитое объемными цветами по легкой прозрачной ткани.
– Ну вот… понимаешь? – Аля снова мечтательно закатила глаза, – и мне бы ничегошеньки больше не надо! Я бы шила на заказ, и продавала то, что уже есть. У меня был бы свой сайт, я могла бы отправлять свои изделия в другие города… и еще бы я ездила на выставки мастеров, дизайнеров… ах… – Алю, наконец, сразили наповал ее умопомрачительные грезы, и она упала спиной на подушку.
– Да, это будет здорово. Но смысл нашей жизни не только в работе или… – мне хотелось получше подобрать слово, – ремесле.
Аля вдруг встала с кровати, посмотрела на меня и начала развивать эту мысль неожиданным для меня образом. Она зашагала по комнате, время от временя ярко жестикулируя.
– Если бы папа был жив, мы бы часто вместе гуляли и отдыхали, вместе работали бы в огороде. У него была бы мастерская, где бы всегда пахло деревом и краской. В детстве я бы забегала к нему после школы… и, может быть, сейчас тоже… и мы бы вместе ходили на твои концерты, и встречали тебя с цветами.
На последних словах Аля села рядом и обхватила мои плечи. От того объятия мне вдруг стало светлее на душе и капельку смешно и грустно одновременно: Аля была уже крупнее меня – у нее другая комплекция – и все- таки он маленькой, оставалась для меня маленькой. Особенно когда вот так запросто мечтала и фантазировала. Но вместе с тем она становилась взрослой, и мне было грустно, что в ближайшие годы она покинет свое гнездышко, а я останусь одна. Я не разделяла ее настроений, и знала, что это произойдет. И что я буду делать? Ждать внуков, а потом жить только ими?
– Цветик мой, если бы папа был жив, – я вздохнула, предаваясь своим грезам, которым уже не суждено сбыться, – мы бы уже давно не жили здесь. Мы бы с ним прожили уже много лет, подшучивая и подтрунивая друг над другом. Иногда бы спорили, поругивались бы шепотом и не только, а после – мирились. Да, у папы была бы мастерская, иногда вы бы вместе делали мебель, а я восхищалась бы вами обоими. И были бы другие дети со своими талантами.
