– Я смотрю, ты тоже при деле, – укоризненно поприветствовал я ее.
– Может, откажешься? – Она смахнула слезы и посмотрела на меня самым просящим щенячьим взглядом. Эффект был сильным – заплаканной и покорной, она выглядела особенно хорошенькой.
– Как все узнали к десяти утра? – я сел за стол и включил компьютер.
– Как обычно. Зачем оно тебе? Хорошо же всё.
– А ты поехала бы в Тобольск работать?
– Конечно.
– Вот. А спрашиваешь зачем.
Катя подошла ко мне, по-хозяйски расположилась у меня на коленях и нежно поцеловала в щеку.
– Я буду скучать.
– Конечно, будешь. Популяция непьющих мужчин до тридцати в деревне сократится на треть.
– Дурак.
– Не даешь работать. Может, скажешь тогда, есть в Тобольске, кроме Антонова, материально ответственные лица?
– Саныч.
– Откуда знаешь?
– Ведомость имущества у управления общая. Тобольские дефектоскопы, шумомеры – всё на Саныче.
– А завскладом у них же Татьяна?
– Да. Ты ее племянника уволил.
– Ничего, их клану еще есть что терять.
От их семьи в службе раньше работали четверо. Теперь осталось трое. Вскоре после повышения я уволил младшего из их группировки – Сашку. Его родная сестра, техник по учету Тобольска по имени Светлана, сейчас была в декрете. По слухам, которые были настолько древние, насколько и подтвержденные множеством наблюдений, беременность стала результатом многолетней связи Светланы с Антоновым – начальником службы Тобольска, который должен был быть уволен сегодняшним днем и которого я ехал заменить.
В общем, только это могло объяснить трудоустройство ребят вроде Сашки. К моменту моего прихода он работал уже три года, но не умел буквально ничего. К двадцати девяти это была его первая работа. Он был запойным тунеядцем, и едва я стал начальником участка, я выпнул и его, и ему подобных, что было встречено остальными мужиками ликованием.
Я набрал Татьяну, мать и главу клана, завскладом Тобольска. Каждое мое слово она встречала шипением и презрительно вздыхала, перед тем как возразить.
– Я не собираюсь спорить. Делайте ведомости передачи на Саныча. Двух инженеров и себя в комиссию. Без меня. Я расписываться за передачу имущества от Антонова не буду.
– У меня руководитель есть. Вот он мне как сказал, я так и делаю!
– А теперь делайте так, как говорю я. Приказ в управлении переделают. Завтра с утра буду, чтобы всё было готово.
Я положил трубку. Это фанатичное сопротивление – только начало. Я почувствовал страшную усталость от предсказуемости своего будущего. Всё, что было сделано здесь за пять лет, предстояло повторить еще раз, но теперь уже в Тобольске. Эта всеобщая ненависть и противоборство, леность и пьянство, вытравливаемые мной здесь годами, ждали меня там. Вроде бы мне всего двадцать шесть, а я уже был слишком стар для повторения этого дерьма по второму кругу.
Ехать совсем не хотелось. Интересно, лет через пять-десять, следующее продвижение по службе отзовётся во мне надеждами на светлое будущее?
Ладно, отступать было поздно. Да и некуда.
– Катя, позвони в управление, пусть приказ на передачу всего инвентаря тобольской службы делают на Саныча. Меня в комиссию не включайте.
– Зачем? С утра уже выпустили приказ на тебя.
– Я Антонова не знаю, что ли. Всё, что сможет, сопрет сейчас. А эти двое ведомости передачи подпишут. Придет следующая инвентаризация, и все пропажи на меня повесят.
– Бросаешь меня тут.
– Не драматизируй. И собери барахло в коробку, пожалуйста. Всё из стола. Схожу к мужикам.
