Осталось только немного потрясти Шаакарана.
Все первые этажи дома его семьи пёстро раскрашены, декорированы блёстками, свисающими на нитях кристалликами, перегорожены полупрозрачными мерцающими занавесками.
– Шаакаран! – Леонхашарт во всём этом сверкающем великолепии чувствует себя неуютно и даже слегка потеряно, особенно когда занавески облепляют его со всех сторон, словно паутина. – Шаакаран, ты где?
Наконец одна из обитательниц большого дома жалеет его и сквозь многочисленные пёстрые слои отзывается:
– Он в комнатах красоты. Третий этаж.
Леонхашарт пробирается сквозь занавески, сквозь шторы из нитей с бубенчиками, сквозь шепотки, смех и едва уловимые звуки музыки.
Лестница такая же пёстрая, на площадках стоят крупные кадки с декоративными фруктовыми деревьями, зато на третьем этаже дикий контраст: белизна и металл, косметологическая аппаратура, женщины и мужчины в халатах, а то и в одних трусах, пахнет дикой смесью химии и цветочно-фруктовых ароматов.
– Где Шаакаран? – спрашивает Леонхашарт, которого и здесь терзает ощущение сюрреализма происходящего, словно он попал в нескончаемый безумный сон.
Но, глядя на всё это, Леонхашарт ощущает и гордость: семейство Шаакарана знает толк в косметических процедурах, но именно Леонхашарт догадался использовать это всё для завоевания Анастасии.
Шаакаран обнаруживается на кушетке. Он лежит на спине, хвост пропущен через дыру в полотне и уложен на подушки, четыре девушки опиливают когти на его руках и ногах, пятая медленно расчёсывает белую гриву волос. Слишком пушистые уши подпёрты пластиковыми душками, а ещё две девушки пинцетами доклеивают на них шерстинки.
Леонхашарт в благоговейном ужасе застывает на пороге. Сам он, конечно, тоже заботится о внешнем виде, но не настолько же!
Переварив зрелище, Леонхашарт подходит к изголовью. Девушки оглядываются на него, улыбаются, глазки строят, но он традиционно не обращает на это внимания.
– Шаакаран!
Тот неохотно раскрывает голубые глаза и смотрит устало-устало.
– Что? – вопрошает таким трагичным тоном, словно его тут мучают, а не в порядок приводят по собственному его пожеланию.
– Дело есть.
– Не видишь? Я занят. Ты хоть представляешь, как сложно ухаживать за ушами с наращённым мехом? Я один раз поспал без подпорок, всего один раз подремал – и всё, приходится поправлять.
– Ваши уши выглядели идеально, – робко вступается одна из подклеивающих шерстинки женщин.
– Да-да, – подтверждает вторая.
– Нет, они стали недостаточно пушистыми, я лучше знаю! – Шаакаран упрямо выпячивает подбородок. Потом недовольно косится на Леонхашарта. – А ты зачем пришёл?
– Моральную компенсацию требовать.
– За что?!
– За несанкционированное свидание, катание на машине и угрозу жизни и здоровью.
Шаакаран делает большие невинные глаза:
– Ты о чём?
– О том, что свидания с кисой против её воли дорого обходятся.
– Ты шутишь! – усмехается Шаакаран.
– Нет, – мрачно уверяет Леонхашарт. – Она хочет денежную компенсацию за моральный ущерб.
– Я ей такой танец станцевал, а она денег хочет?!
Леонхашарт вытаскивает из-за пояса бумажку с цифрами и подносит к лицу Шаакарана:
– Ты должен перевести эту сумму на этот счёт сегодня же.
– Не буду, и вообще – я занят.
Шаакаран демонстративно закрывает глаза. Вздохнув, Леонхашарт оглядывает комнату и, заметив его комбинезон и пояс, вытаскивает из кармашка последнего смартфон. Подходит к разлёгшемуся на кушетке Шаакарану и протягивает смартфон ему.
