4. Глава 4 Из темницы с любовью
Мы с Камиллой проводили удаляющуюся по коридору фигурку, пока та не исчезла в тенях, а потом задумчиво уставились в разные стороны. Я потихоньку пила чай, Камилла просто глядела в стену с таким сосредоточенным вниманием, будто там были написаны некие откровения. Ну или похабные анекдоты, потому что иногда она довольно пакостно усмехалась.
Новый топот заставил нас с Камиллой переглянуться – приближающиеся к нам шаги были явно мужскими.
- Полагаете, она все же побежала к Вилье? – светским тоном осведомилась Камилла.
Если так, то сьёретта Анаис не просто отличается светской выдержкой, но еще и актриса – хоть сейчас на сцены Лукании, известной своим театральным мастерством. Но я сочла за благо отмолчаться. Потому что вдруг я не права, и Анаис действительно…
Она –действительно! Первым шагал как раз Вилье. Его стройная фигура, как всегда в черном, выскользнула из теней и плавно, с вкрадчивой змеиной грацией двинулась к нам. В ярком огне светильников тени на его лице выделялись особенно резко, деля его на половинки – белую, почти до ослепления, и черную, почти до невидимости. Я даже на миг залюбовалась этим воплощением угрозы и загадочности, но тут он подошел поближе, тени прояснились, отсветы ламп притухли и стала видна кислая мина Вилье – будто под нос ему тухлятину сунули. Я перевела взгляд на вышагивающих за ним пару молодых сьеров.
Сьеры были весьма примечательные. Одеты одинаково роскошно, а на мой, воспитанный в Редоне вкус, чересчур ярко. Но судя по вчерашнему приему, в столице так принято, это только Вилье здесь - Черный. Оба рослые и плечистые, но один явно не пренебрегает достойными благородного сьера верховой ездой и фехтованием, а вот второй если и занимался ими раньше, то нынче забросил: крепкие плечи у него еще были, а вот мягкий вислый животик уже наметился. Хотя если судить по взгляду, высокомерному и в то же время цепкому, верховодил в этой парочке как раз «крепко-мягкий». Да и шел «фигуристый» сьер на полшага позади своего слегка оплывшего приятеля. А вот поклонился первым:
- Сьёретты!
Мы с Камиллой присели в реверансах – через решетку от кавалеров это выглядело забавно, но я искренне старалась хранить серьезность. И даже некоторую трагичность. Все же веселиться за решеткой – дурной тон. Из общего вида страдалиц слегка выбивались пирожные и кувшин с чаем, но благородные сьеры равнодушно скользнули по ним взглядами, явно не увидев в чаёвничающих заключенных ничего особенного. Зато Вилье увидел и его и без того поджатые губы вытянулись в уж совсем тонкую злую нитку.
- Нам жаль видеть вас в столь плачевном положении! – «фигуристый» сьер прижал ладонь к груди и склонил голову как над покойницами.
Мы с Камиллой переглянулись, и я отлично поняла неприязнь, промелькнувшую в глазах благородной Дезирон. Плачевное положение – это когда ни денег, ни внешности, ни ума, ни родни, ни друзей, а вокруг – война с потопом и землетрясением разом! Мы же – юные красавицы в слегка затруднительных обстоятельствах.
А благородный сьер, не понимающих таких тонких нюансов – морда невоспитанная простолюдинская, хуже любого Черного Вилье!
- Поэтому мы с моим другом Луи… - изящный жест в сторону надменно-молчаливого «оплывшего». – Поспешили вам на помощь!
- Поспешили? - непонимающе улыбнулась я. Мы тут уже часов пять сидим.
«Оплывший» одарил меня недоуменным взглядом: дескать, она что – не рада?
