- Как только узнали, так и поспешили. – у его «фигуристого» приятеля хватило совести слегка смутиться. – Это знаете ли, было непросто! – он перевел недобрый взгляд на Вилье. – Вилье не спешил никому рассказывать, КОГО он подозревает в убийстве нашего дорогого казначея. Ах, бедняга!
Дорогой бедняга казначей? Не видит ли любезный «фигуристый» сьер в собственных словах некое… противоречие? Хотя кто знает, вдруг он разбирается в финансах много глубже, чем я…
- Уверен, молчание Вилье о вашем аресте, сььёретты, вызвано самыми вескими причинами. – высокомерным басом прогудел оплывший, и положил руку на плечо Вилье.
- Например, пониманием, что за такие подозрения его попросту засмеют. - на другое плечо немедленно шлепнулась ладонь «фигуристого» и Черного Вилье слегка перекосило.
- Но мастер Вилье… - «фигуристый» сильно надавил голосом, подчеркивая отнюдь не дворянское звание второго человека овернской Тайной Службы. – Сейчас извинится за свои нелепые подозрения в адрес благородных сьёретт. – и его пальцы с силой сжались на плече Вилье.
Кровь от лица Вилье отхлынула, зато на бледных щеках проступили некрасивые багровые пятна. Он со злостью поглядел на меня, а потом перевел такой же ненавидящий взгляд на Камиллу.
- Конечно, нелепые… - чуть подрагивающим то ли от боли, то ли от злости голосом процедил он. – Подозревать, что дочь изменников замешана в убийстве королевского казначея – нелепость! Даже большая, чем подозревать в этом дочь семейства Редон, которых покойный сьер казначей лишил главного источника доходов.
Пальцы «фигуристого» и «оплывшего» на плечах Вилье сжались снова – будто когти впились. Вилье хрипло выдохнул: то ли от боли, то ли от злости.
- Он совершенно не умеет извиняться. – сияюще улыбнулся «фигуристый» и повернулся к Вилье. Лицо его изменилось, мгновенно став жутким, а пальцы на плече Вилье сжались так, что мне отчетливо послышался треск костей.
- Я… прошу прощения. – исподлобья ненавидяще глядя на безмятежную улыбку на пухлом лице «оплывшего», прохрипел Вилье.
- За что, мастер Вилье? – перебирая пальцами по плечу Вилье так, что тот становился все бледнее и бледнее, спросил «фигуристый».
- За нелепые подозрения. – слабеющим голосом послушно отозвался Вилье.
- Видите, как просто! – отозвался «фигуристый».
- Пошел вон. – сквозь зубы процедил «оплывший», отталкивая Вилье. Тот послушно попятился и тут же сгинул в сумраке коридора.
- Видите, сьёретты, как всё просто? – демонстративно отряхивая ладони, как после грязи, повторил «фигуристый». – Конечно, если рядом мы!
- Кто? – разглядывая его в упор через решетку, как-то недобро процедила Камилла.
«Фигуристый» на миг даже растерялся:
- Ну… мы же!
- Вы забыли представиться, монсьеры! – пропела я.
Они переглянулись недоуменно. Не будь они молодыми сьерами, а я – благородной сьёреттой, я бы даже сказала – ошалело. Наконец на лицах отразилась понимание, а потом и чуть презрительная снисходительность к провинциалкам.
- Реми Мартиаль, сын бессменного адъютанта верховного командующего и тоже… адъютант. – изящно поклонился «фигуристый».
- Чей? – все также отрывисто и резко спросила Камилла.
Он на миг смутился и наконец смущенно пробормотал:
- Короля… - будто стыдился сравнения с бессменным родителем. И тут же явно воспрянул. – А это… - он многозначительно прищурился, лукавое выражение его лица обещало прекраснейший из сюрпризов. Плавно повел ладонями в сторону своего приятеля. – Младший барон Луи Белор, сын и наследник главы всей Тайной Службы Овернии!
