«Зачем это тебе? Ты чего опасаешься?»
Но, он ответа, никогда от нее толкового не получал. Тоже смеясь, рычала.
«Чтобы никто ее не сглазил! Вот, для чего».
То же самое, она отучила, Виктора приблизится к ее дому, даже, на полшага.
«Приблизишься – убью»,– наобещала она ему.
Теперь что?..
«Дождусь, убью я его за это поручение» – сказала она себе, и, почуяв резкую боль на боку, осторожно прилегла на диван.
***
А в это время Аркадий все еще трясся в тесноте на трамвае. Народу было битком. Дышали все друг друга в затылок. Все ехали в старый город. День был субботний. В ЧМЗ (Челябинский металлургический завод), мало было развлекательных мест – это был спальный район металлургов и строителей. И строился он в войну, сорок первого. Два кинотеатра, был и третий, «Победа», под таким названием. По ветхости, затем его, снесли, да и дальше, за зданием этого кинотеатра, простирался, зеленная зона молодого парка – это с лева, а справа, за дорогой, затемняли зданиями строительных участков. И так до самого металлургического завода. Конечно, в районе и парк был за кинотеатром «Россия», но там народ редко бывал. Когда еще все заводы района работали полной мощностью, особенно, этот металлургический, закрывал своим смогом в округе все небо. Поэтому, народ больше на выходные тянулся к старому городу. Там и дома были более современные, да и река Миасс, разрывающий старый город, на правый и левый берег, гипнотически манил праздно отдыхающих людей, обозреть на ее красоту, с железобетонными берегами. Дворец спорта, оперный, бросали свои тени на гладкую поверхность реки. Да и было тут свежо по сравнению ЧМЗ. Смоги, не было на небе.
А трамвай все катился по рельсам, бросая утрамбованными вагонами тела, то в одну сторону, то в другую. Двинуться куда-то на полшага, не было возможности. Дышал народ в затылок, запотевший ароматами своих тел. Руку не было возможности поднять, чтобы смахнуть с лица пот, выделяемой давкой. Но, а что поделаешь. Аркадий сам выбрал такой путь, до вокзала. Никто его сюда за руку не тянул. Сам захотел прикоснуться с прошлым, почувствовать себя с народом. А ведь он отвык от этих запахов, исходящий от людей, и грубостей этих. Кто-то наступал не осторожно соседу на ноги – крик сразу слышался. «Удавлю, если еще раз наступишь»,– шипел потерпевший на своего обидчика. Сидящие – счастливчики, довольными только чувствовали себя. Их никто не толкал, не наступал на ноги. Но, этот был тот уже изворотливый «электорат», которого извратила новая эта Россия, для которых рядом стоящий человек – ф у, «совок» – рабочий класс. На лица глянешь, тупая физиономия, а гонора… на сотню людей хватит. Аркадий, видя таких на своем пути, всегда удивлялся.» Откуда они высветились?» – спрашивал он, размышляя, но, ответа не находил. Знал он, бизнес люди предпочитали на своих авто ездить. А эти, одна масса, казалось, но, и тут виделось расслоение общества.
«Лучше, может стали жить? – думал он, размышляя над этим вопросом. – Выделятся стали. Кто-то лучше зарабатывает, кто еще остался в той же эпохе социализма? Надо, наверное, правда, так надо жить? Но, тут же, он отвергал свою же эту мысль. – Потом, когда расслоятся, к какому же результату мы придем? Неужели тогда нам придется строить районы – для бедных, и для богатых, как на Западе». Аркадий очень даже знал этот слой людей. В стране уже давно расслоено живет чиновничий анклав. У них своя территория с высокими заборами, отделенных от простого люда, а этот, которые стоят в поте лица рядом с ним – своя. Да и в одеждах «анклавы» отличались от этого народа. Вот, тот же мужик, который соседу с угрозой бросил. «Удавлю…» Он терся спиною к Аркашке. Рубашка на нем, цвета земли, трехлетней давности, и брюки, еще, наверное, купленные при советской власти. А рука его, он держался за турник. Висел даже, зависнув за ней. Въелись его пальцы грязью, но зато, здоровущий, ударит, кому не поздоровится.
