Алето выпрямился и протянул ей руку. На секунду он понял людей, которые, пожалев, подбирают на улице бездомных котят. А ему-то казалось, что годы в тюрьме разучили жалеть. Лучше бы так и было.
Алето наклонился над граммофоном, поставил эбонитовую пластинку и опустил иглу. По залу разнеслась музыка, в которой смешивались барабаны, гитары и трубы. Это чудесное изобретение оставил кто-то заезжих. Гость говорил, что на севере во всех богатых домах есть граммофоны, а вот в Алеонте они только-только появились.
Алето постоял перед камином, покачиваясь с пятки на пятку. Горело всего одно маленькое бревнышко. Жара не спадала, и в отоплении комната не нуждалась, он зажег его потому, что пламя – это красиво.
В свете огня янтарный виски выглядел особенно привлекательно, и, наполнив стакан, Алето сделал маленький глоток. Вот теперь-то можно посмаковать этот глубокий, насыщенный вкус, в котором угадывались миндаль, грецкий орех, шоколад.
Он присел на подлокотник кресла, продолжая смотреть на огонь. Рыжий кот, дремавший на сиденье, поднял голову и вопросительно мяукнул. На самом деле, Алето не был уверен, что это настоящий кот – животное уже достигло размера средней собаки, а ело побольше человека. Однажды даже вылакало виски. Наверное, съел в оранжерее не те травы. В этом доме хватало странностей, их нужно было принять и не пытаться выяснить, почему они начались.
– Ты ведь знаешь, что я тот еще фантазер, да? – Алето обратился к зверю.
Оранжевые глаза горели в полумраке как маленькие огонечки – хотя нет, у такого гиганта они были вовсе не маленькими огонечками.
– Что, даже ты этого не заметил? – котяра не пошевелился. Ну и ладно. Алето сделал несколько глотков один за другим.
Ни черта он не чувствовал ни миндаля, ни грецкого ореха, ни тем более шоколада. Он все это нафантазировал, его нищий вкус так и не научился понимать благородных напитков. Ему нравилось терпкое крепленое вино, которое готовили в деревнях вокруг Алеонте из домашнего винограда. Или легкое, с добавлением кусочков фруктов, которое хорошо пить днем в жару.
Да и особняк этот он не очень-то любил: слишком большой, как настоящий замок, слишком многолюдный, слишком красивый даже. Он больше подходил какому-нибудь аристократу-земледельцу, а не мальчишке, который мыслями снова и снова возвращался в свою деревню, в тот маленький домик.
Сделав еще глоток, Алето так бросил стакан на стол, что тот прокатился по деревянной поверхности и упал на мягкий ковер, затем некромант поднялся и подошел к окну.
Ночи Алеонте были такими черными, что тьма казалась плотной и осязаемой. В оранжерее горело несколько ламп – кто-то еще работал. В отражении Алето даже разглядел тонкие черные линии, тянущиеся по тощей груди, которые остались после Рицума. Две вертикальных – второй отряд, и одна горизонтальная – новоприбывший. Когда пришло время наносить следующую линию, он уже не дался.
На самом деле, в отражении не было видно татуировок. «Разглядел» Алето тоже нафантазировал. Он просто знал, что они там есть.
Кот спрыгнул с кресла – это был не мягкий грациозный прыжок, а, скорее, неуклюжее падение картофельного мешка. Он лениво подошел к человеку и так же лениво тронул пояс, свисавший с расстегнутого халата.
– Говорят, животные похожи на своих хозяев. Если это так, мне срочно пора что-то менять.
Кот мяукнул. Если травки в оранжерее сделали его еще и понимающим, это отлично. Будет кому пожаловаться на жизнь. Ура.
