— Привет, мам!
— Мам, привет!
Два зелёных человечка очень рады видеть маму. Бегут к ней обниматься. А мама в шоке.
— Саша… — моя жена, стоя на коленках, щупает лица девочек. — Саша что с ними?!
— Я уснул, а они нашли зелёнку, — признаюсь тихо.
— Зелёнку?! — подскакивает на ноги. — Ты с ума сошёл?! У них завтра концерт! Им на сцену выходить!
Пам-пам! Что я ещё могу сказать?
— Да, я хреновый отец, — выхожу из комнаты.
Слышу, как Вероника просит дочек одеваться. Она ворчит, конечно, но без злобы. Вот у кого нервы железные — у моей котёны.
— Надо было мне позвонить, если чувствовал, что не справляешься, — Ника заходит в кухню.
— Я не чувствовал, что не справляюсь, — стою у окна и смотрю на неё виновато. — Мне до последнего казалось, что всё под контролем. Пока не уснул. А потом уже поздно было звонить.
— Ещё и кухню всю угваздали, — качает головой, разглядывая следы детских ручек на шкафчиках. — Саш, сочувствую. Убираться будешь долго.
— Кухня-то ладно. Что с концертом?
— Разберусь как-нибудь, — пожимает плечиком.
— Кис, прости, — мне больше нечего добавить.
Ника почему-то от моего извинения напрягается. Стоит натянутой стрункой и в глазах у неё слёзы. А я не могу, когда женщины плачут! Действую на рефлексе — пытаюсь обнять жену, чтобы скорее успокоить, а она меня отпихивает от себя. Грубо.
— Саша, нет! — шагает назад. — И, пожалуйста, больше не называй меня кисой. Спасибо, — разворачивается и идёт к девочкам.
Это был удар под дых. Не физический — моральный. Но дышать сложно. Как будто реально в «солнышко» кулаком прилетело.
Как же так? Ника — моя котёна, киса. Я всегда её так называю. И что теперь?.. Не моя она, получается?
Вся жуть ситуации, в которую мы с Никой попали, доходит до меня разом за несколько мгновений. Меня кроет. Болью, обидой, непониманием. Я не хочу верить, что она сейчас это серьёзно сказала, и что оттолкнула — тоже не верю. Сюр какой-то!
— Пока, пап!
— Пап, пока!
Хлопок двери. И тишина. Я страшно не хочу оставаться в этой тишине. Хочется сбежать из сталинки. Догнать моих девочек, обнять их, пойти с ними домой. Чтобы всё было как раньше…
Как раньше.
Как раньше уже давно нет. Витькин финт стал последней каплей в давно назревавшем «конце» нашего с котёной брака. И она подаст на развод. Пока не решается, но это дело времени.
Сажусь на пол и смотрю в пустоту перед собой. Я не хочу… Не хочу без неё. Без дочек. Я без них не смогу.
7. Глава 7. Пони отпуск не положен
Десятый час, а я только везу девочек домой. Им спать пора. Но когда мы ляжем в кроватки, никто не знает. Сначала надо оттереть с их лиц зелёнку. На сцену в таком виде моих дочек точно никто не пустит, а от завтрашнего концерта-смотра зависит многое.
Притихли птички на заднем сиденье. Зевают. Устроили отцу Армагеддон и сами умотались. Сашка, конечно, дал жару. Я когда утром от него сообщение получила — три раза перечитала. Думала, может, что не так поняла.
21:35 Ленчик: Ты уже чувствуешь себя отдохнувшей женщиной?
Паркуюсь во дворе, включаю свет в салоне и фотаю моих «красоток». Результат отправляю в ответ на сообщение Ленке с комментарием «Зелёнка». Пусть заценит.
21:37 Ленчик: Жесть! У них же завтра концерт!
21:37 Я: Ага… Сейчас буду оттирать.
21:38 Ленчик: Выезжаю к тебе!
Хорошо, что у меня есть подруга. Будем оттирать вместе.
Лена своих пацанов на лето к бабушке и дедушке на дачу отправила. Ездят с Витей к ним по выходным и горя не знают. А у нас бабушек-дедушек нет. Я своих родителей никогда не видела — в детском доме выросла, а у Сашки мать давно умерла. Об отце мы с ним почти не разговаривали. Знаю только, что Саня с ним не общается.
