В самом начале столетия Орёл успел пройти через бурные события. На протяжении трех дней, с 7 по 9 октября 1905-го, по Болховской улице с пением «Марсельезы» двигались демонстрации под красным флагом. Бастовали почтово-телеграфная контора, служащие станции Орёл, типография; в здании Дворянского собрания можно было найти листовки антиправительственного содержания… Но дальше этого дело не пошло. И если не считать этого эпизода, жизнь провинциального города была размеренной и спокойной. Орловцы гуляли по плавно спускавшейся к реке главной улице – Болховской, торговали на Кромской площади, по праздникам веселились в Шредерском саду, названном в честь губернатора Николая Шредера, и в саду «Дворянское гнездо», где в 1903-м открылся бюст Тургенева, брали книги в библиотеке «Орловского вестника», фотографировались на память у Эрдмана или Вареника, покупали ткани у братьев Толстиковых, ноты – в музыкальном магазине Петикова, а лекарства – в аптеке Косовского, провожали родных в последний путь на Крестительском кладбище…
Вот в таком городе, где сливались воедино русский север и русский юг, самое современное и седая старина, где рядом мирно существовали потомки казаков и разбойничьей вольницы, «бунташных людей» и раскольников, а над ними, напоминая о жизни иной, вечной, вздымали кресты сорок храмов, жила обыкновенная семья Крестьянкиных. Эта фамилия довольно часто встречается в метрических книгах орловских храмов. Так, известный краевед Александр Михайлович Полынкин обнаружил множество Крестьянкиных в метриках храма Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия». Там встречаются, например, сведения о рождении в 1852 году сына Ивана у 28-летнего купца 3-й гильдии Василия Ивановича Крестьянкина и его жены Марии Ивановны Лямцевой; о присоединении в том же году из раскола к православию 22-летнего купца 3-й гильдии Ильи Ивановича Крестьянкина и его женитьбе на Евдокии Олимпиевне Никитиной; о рождении в 1853-м у братьев Василия и Ильи Крестьянкиных детей – соответственно Дмитрия и Елизаветы. Скорее всего, все орловские Крестьянкины доводились друг другу родственниками и свойственниками. И, как видно, были людьми практическими, приземленными – и, в любом случае, небогатыми, не входившими в число «первых лиц» города и губернии. Кто-то из них выходил в низшую, 3-ю, гильдию купечества (в 1863-м ее отменили), но большинство состояло в мещанском сословии.
Сейчас слово «мещанин» звучит с осуждающим обертоном, обозначая человека, живущего узкими, корыстными интересами, ограниченного и бездуховного. Но в XIX веке никакого отрицательного смысла это понятие не несло. Тогда оно обозначало целое сословие – под «мещанами» понимали горожан, занимавшихся мелкой торговлей и ремесленничеством, владевших недвижимостью. Сословие это было наследственным, но пополнялось также за счет отставных солдат, бывших крепостных и государственных крестьян, обедневшего купечества. В свою очередь, разбогатевшие мещане переходили в купеческое сословие, после чего могли за особые заслуги получить и личное (а позже – потомственное) дворянство. По данным переписи 1897 года, в России проживало 13 миллионов 386 тысяч мещан, то есть предки о. Иоанна Крестьянкина входили во вторую по численности социальную группу страны после крестьянства.
15 марта 2018 года А. М. Полынкин сделал в фондах Государственного архива Орловской области настоящее открытие – он обнаружил ранее бывшую неизвестной исследователям запись о рождении отца героя этой книги, Михаила Дмитриевича
