– Пару дней назад Мартышкина меня тоже поймала на опоздании – тогда заморозки ударили, дороги в каток превратились, вот машины и ехали как, как ты говоришь, парализованные раки-инвалиды. Я и написал, и ничего. Премий нам с таким руководством все равно не видать, так что сколько этих отписок ни пиши, все одно.
– Нет, Сань, это дело принципа! – воскликнул Зайков вскочив и вновь начал нарезать круги по комнате. Он уже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы начать длинную тираду, как его прервали короткие трели телефонного звонка.
Краснов снял трубку с древнего стационарного аппарата, с наслаждением глядя, как Зайков сдувается, словно воздушный шарик, который неплотно завязали тонкой ниткой. Милая секретарь из ректората сообщила Краснову, что Мартышкина вызывает его к себе. Краснов с недовольством покосился на часы – до пары осталось всего пять минут. Его возражения секретарь слушать не стала, сказав лишь, что это срочно. Пожав плечами и недовольно поджав губы, Александр взял свои папки с конспектами, задвинул старенький советский стул, с неудовольствием в очередной раз отметив дыры в обивке, и отправился в ректорат, сопровождаемый Зайковым, который ехидно комментировал возможные причины вызова на ковер.
В ректорате секретарь что-то пыталась объяснить возбужденному парню, который показывал ей обходной лист. Когда Краснов вошел в ректорат, секретарь махнула рукой на кабинет Мартышкиной, как бы приглашая его войти, а сама продолжила разговор с парнем, в котором Краснов узнал выпустившегося в прошлом году Вадима Жумадилова:
– Молодой человек, ну, что я сделаю? Заведующая канцелярией на больничном.
– Мне сказали, вы замещаете ее!
– Замещаю в плане регистрации документов, но я не могу подписать ваш обходной лист, я же не знаю, все ли документы вы ей отдали.
– Я отдал все, что у меня было, а теперь просто хочу забрать свой диплом! Это что, так сложно? Он срочно мне нужен, мне на работу устраиваться надо. Из-за промедления на мое место могут взять другого кандидата!
– Так, а где вы были десять месяцев до этого? Ладно, давайте я попробую позвонить ей.
В кабинете Мартышкиной тоже стоял возбужденный гвалт. Замерев на секунду у двери, Краснов различил голоса Поповой и Казаковой. Мечты попасть на пару разбились вдребезги.
– Чего замешкались, Александр Сергеевич? – спросила секретарь, набирая номер на городском телефоне.
– Секунду, – ответил он, пытаясь выудить из кармана телефон. – Надо позвонить старосте, сказать, что я опоздаю.
Краснов коротко переговорил со старостой группы, дал студентам задание, которое они, скорее всего, не станут выполнять, и вошел в кабинет проректора.
За захлопнувшейся дверью снова раздалась перепалка Жумадилова и секретаря, так и не дозвонившейся до заведующей канцелярией.
Мартышкина сидела в кожаном кресле, свысока взирая на Попову и Казакову, ютившихся перед ней на низких стульях. Перед проректором громоздилось дорогое малахитовое пресс-папье, занимавшее добрую четверть стола. Кроме него, экрана ноутбука и беспроводных мышки с клавиатурой на столе лежало лишь несколько листочков с аккуратными цепочками напечатанных слов. Зато небольшой шкаф за Мартышкиной был завален целыми кипами бумаг, в которых, пожалуй, сам черт не разобрался бы. Казалось, открой одну из его стеклянных дверец, и бумаги волной хлынут под ноги, затопят весь кабинет своей шуршащей сухой поверхностью.
