Она придвигается ближе.
- Ну тогда, дочь, что за дурь? Я тебе говорила, - разворачивает меня к себе за плечи. - Не иди в мед. Одна зубрежка. Света белого не видать. Лучше как я, на экономиста.
“И совести спокойней”, - этого мать недоговаривает.
- Может еще не поздно перевестись?
- Мам… просто доктор - мужчина. И я его хорошо знаю, - сдавленно выдаю, игнорируя её вопрос. - Он… папа Кристины. Ты же помнишь, я вас с ней знакомила?
Мама встает и закидывает себе полотенце на плечо.
- Тьфу! Проблемы себе нашла! Как говорил еще Костя, - это она сейчас про отца. - Врач - существо бесполое. Знаешь сколько отец этой твоей Кристины видел вагин?
Даже думать об этом не хочу, как и о том, кем он теперь меня считает после всего, что наплёл мажор в переписке. Стискиваю зубы, поднимаюсь и лениво тащусь в ванную.
- Короче, живо на осмотр! - продолжает мать. - Иначе я перестану закрывать глаза на то, что твоя шарага требует целых шесть лет обучения не считая ординатуры!
Мать угрожающе басит:
- Ты завтра же у меня устроишься в соседний магазин и станешь приносить домой деньги!
Быстро ополаскиваюсь под душем и возвращаюсь в спальню. Натягиваю футболку и джинсы, пуховик и выхожу в прихожую. Мама довольно страшна, когда входит в раж и другого выхода, как пойти на осмотр, у меня, похоже, нет.
Она практически выпроваживает меня за дверь со словами:
‐ Нечего тебе делать в медицине, если боишься какого-то мужика.
Еду в ту самую клинику. “Покажусь Григорию Викторовичу, решу вопрос с универом” - уговариваю себя. Всего-навсего неприятная медицинская процедура.
В дверях я ровно в десять тридцать. Опоздала к назначенному времени уже на полчаса.
Девушка с ресепшн мило улыбается и провожает меня в кабинет к хозяину клиники.
- Григорий Викторович ожидает, - отворяет передо мной дверь, словно врата ада.
Сегодня я уже не такая красивая, как в прошлый раз. И не такая уверенная в себе.
Бросаю быстрый взгляд на Тавицкого и отвожу глаза.
Григорий Викторович выглядит уверенным, отстраненным. И, как всегда, до умопомрачения сексуальным! Что-то пишет в карточке.
Я аккуратно прикрываю за собой дверь, но в последний момент её подхватывает сквозняк, створка оглушительно хлопает. И мы встречаемся взглядами.
Чёрт!
Вспоминаю как он касался моей груди. И тогда его глаза примерно так же потемнели.
‐ Ты опоздала, Ева, - чеканит Тавицкий и встает. Направляется к креслу. - У нас с тобой мало времени.
Как будто прирастаю к порогу, понимая, что сейчас Григорий Викторович меня увидит… там. Что будет касаться вот этими самыми пальцами…
Он стелет на кресло пеленку, но на миг останавливается. Сжимает голубую синтетическую ткань. Я вижу как крепко отец подруги стиснул челюсти.
‐ Я ведь знал... - доносится сдавленно.
Сжимаю номерок от гардероба и царапаю ногтем пластиковые цифры. Мысли в голове по дороге “гардероб-кабинет Тавицкого” прыгали, как шальные - даже убрать в карман его забыла.
‐ Знал, что надо было приехать тогда, в клуб…
Сердце набирает обороты.
‐ Что? - вырывается у меня.
Тавицкий оборачивается в мою сторону.
‐ Дела с такими козлами как этот… надо решать кулаками, - его взгляд скользит по моему лицу, опускается куда-то в район груди. - Он ведь тебя обидел?
Хватаюсь за ручку двери. Бесит, что ты думаешь, что я с мажором спала! Злость и обида бьют по щекам.
‐ Ева! - звучит как приказ когда я уже успела приоткрыть дверь. - Стоять!
