Плечи подруги приподнимаются и снова опускаются - вздыхает и пинает комок снега что есть сил.
- Папаша козел!
Я не так себе все это представляла.
Встаю с лавочки и останавливаюсь перед ней, разводя руками.
- Слышь, Крис. А давай, мы доберемся на поезде, - выхватываю ее айфон и изучаю расписание. - Один вот есть в девять вечера. А пока…
Оглядываюсь на каток.
- Я предлагаю выпить глинтвейна и покататься!
- Блин, а девочки в группе мне говорили, что ты со мной только из-за бабла! - подруга встает с лавочки.
Из-за отца. Но теперь уже, наверное, нет.
Мы кружимся на льду. Снег падает охапками. И это здорово, это весело, это правильно.
Спустя полтора часа я засыпана снежной крошкой, щеки горят от морозца. И очень устала. Крис строит глазки какому-то парню у бортика - выспрашивает как побыстрее попасть на вокзал. Да уж, мы тут задержались дольше положенного.
Стою невдалеке и обнимаю себя руками - становится холодно после безумной гонки, которую мы устроили на льду. Температура к вечеру. упала градусов на пять.
Фух!
Изо рта вырывается облачко пара. Люблю зиму за морозное дыхание. Люблю смотреть на эти признаки ушедшего тепла, ловить ртом снежинки. Прищуриваюсь и чуть высовываю язык. Огни катка сливаются в один, яркий, почти как солнце, свет.
И тут кто-то укрывает мои плечи шарфом. Я вижу только клетчатую шерстяную ткань. Чуть вздрагиваю, но теплые большие ладони ложатся следом поверх этого своеобразного пледа.
Приглядываюсь. Такие красивые пальцы только у одного человека...
Стою к бортику спиной почти вплотную и ощущаю его теплое дыхание у себя на виске. Как приятно и уютно рядом с ним...
- Я рад, что вы все еще тут, - его голос такой глубокий. Сексуальный до безумия...
Перехватываю руку Григория Викторовича и вдруг понимаю, чего ему стоило отыскать нас в незнакомом городе, а потом вспоминаю про то, что у него особые номера и, может быть, знакомства.
- Кристина предсказуемо заблокировала меня, - усмехается.
- Я тоже не собиралась звонить вам.
- Угу… - звучит так, будто бы Тавицкий над чем-то размышляет.
- Я все обдумал, - его рука касается моей правой щеки и и кожа в этом месте начинает полыхать.
Блин. Убери! Иначе я не отвечаю за твердость своих намерений.
Сейчас он не настаивает, не нападает. Он будто бы соблазняет меня и это то, чего я ждала.
Фа-а-ак! Я не устою!
И его рука действительно исчезает. Как будто Тавицкий мысли умеет читать. А мне становится дурно и пусто. Хочу чтобы он меня касался.
- Это подарок, - звучит все так же над ухом.
Так значит, он никуда не ушел.
Смотрю на свою грудь. На шее осталась маленькая подвеска с прозрачным камешком, который ярко сверкает в лучах прожекторов. Неуверенно касаюсь украшения пальцами. Видно, что вещь дорогая. Мне еще никогда и никто не дарил ничего ценнее сережек из соседнего супермаркета - да просто не на что было.
Разворачиваюсь. Хочу увидеть его глаза, но Тавицкий как будто нарочно отступает от бортика. Уходит в тень, но я успеваю заметить выражение его лица: чуть сдвинутые брови, дьявольские складки, залегшие в уголках рта.
“Ты же хотела, чтобы я тебя соблазнял”, - сложно не заметить, что кричит его взгляд.
Хотела - сердце стучит как бешеное. Но теперь уже начинаю бояться.
Мы будто стоим на краю пропасти. Еще чуть-чуть и окунемся в страсть.
- Папаня! - возглас Крис рушит нашу магию. - Какого, а?!
Подруга на полной скорости спешит к нам. Хватает меня за руку, подъезжая, а я свободной пытаюсь спрятать подарок ее отца в вороте куртки. Смотрю Тавицкому в глаза, как заколдованная. Хочу передать ему взглядом фразу: “Выручай”.
