— Я помочь хотела.
Алька больше не придерживала меня. Раздался сигнал, и студенты потянулись к аудиториям, а мы не двигались. Дыхание постепенно выровнялось, только ничего не изменилось.
Жена Карима беременна. У него будет ребёнок, может быть, сын. А я…
— Пойдём на пару. — Я взглядом показала на нужную дверь. Сама дотронулась до руки подруги. — Прости меня, Аль. Я дрянь.
— Да ладно тебе. Я тоже… У тебя голова кружится, а я как курица.
— Нет, Аль. Какая из тебя курица? — Я всё-таки улыбнулась, хоть внутри воем выла раненая волчица. — Ты… ты просто подруга. Настоящая подруга, — сказала, а мысленно добавила: не то, что я.
Яна
С пар я всё-таки ушла. Кое-как досидела до конца первой и поняла, что больше не выдержу. Если так пойдёт дальше, недолго вылететь из института. Только вот как собраться и вернуть себя прежнюю, я не представляла.
— Никак, — сказала сама себе, кроша купленную в ларьке булку стайке воробьёв.
Поступая, я была уверена, что с верного пути меня не собьёт ничто. Выучусь, получу диплом, устроюсь на хорошую работу. Буду снимать квартиру, а потом, может, накоплю на свою. Идеальный план, в котором надеялась я только на себя. Личная жизнь в нём не значилась, разве что где-то вне. Только ничего идеального не существует. И планов тоже.
Хотела позвонить Кариму, только зачем? Что я могла ему сказать? Что спросить? Закатить сцену или разрыдаться в трубку? Впервые призналась себе, что я — его любовница, да и то случайная.
Положила руку на живот и, глядя на доклёвывающих булку воробьёв, погладила. Мальчик бы был или всё-таки девочка?
Резко убрала руку и зашагала прочь вдоль пруда. Что думать о том, чего уже нет? Только душу травить, а она и так отравлена.
Только домой идти не хотелось. Взяв чай на вынос, я присела под облысевшими деревьями в сквере, где мы поздним вечером гуляли с Каримом. Казалось, что с того вечера прошёл уже не один год, а сама я повзрослела на целую жизнь.
— Привет, мам, — сказала, услышав в трубке родной голос. — Как ты?
Мама ответила, что в порядке, что носит сапоги, которые купила благодаря мне, что денег хватило ещё и на пуховик. Что у них очень холодно, зато на площади установили крепление для ёлки. Правда, почему-то его. И что в соседнем магазине сейчас по скидке мои любимые конфеты, и она купила несколько коробок на случай, если я приеду на праздники.
Я слушала её, а на сердце становилось всё тоскливее.
— Мы можем знаешь, что сделать? Я возьму у тёти Ани домашнюю утку…
— Мам, — позвала я.
— …и мы её…
— Мам, — позвала громче.
Она замолчала.
Пробежавший мимо бездомный пёс приостановился и посмотрел на меня, но дать мне ему было нечего.
— Что, Ян?
Я проводила пса взглядом, подумала, что сама не многим лучше него. Такая же неприкаянная, только он хотя бы знает, куда бежит.
— Скажи, а что бы ты делала, если бы тебе понравился женатый мужчина?
В телефоне повисла тишина.
— А ты влюбилась в женатого мужчину? — наконец с осторожностью спросила мама.
Чай начал остывать, но всё ещё согревал. Особенно пряный имбирь и мёд в нём.
— Кажется, да.
— Если влюбилась, сделай всё, чтобы это прошло, — сказала мама после ещё одной паузы.
В голосе её не было осуждения, только легче не стало. А что я ожидала услышать? Что бы я сказала дочери, будь она у меня?
Вздохнула и отпила чай, чтобы протолкнуть вставший в горле ком и не показать слёз.
— Да, мам, — шепнула через силу. — Ты права.
