Отец подруги. Я его подарок - страница 49

— Ян… Это если ты влюбилась. — Её голос стал совсем тихим. — А если полюбила… Тут я тебе не советчик. Тут тебе никто не советчик. Это твоя жизнь, и как бы ты ни поступила, жить с этим тоже тебе. Только глупостей не делай, дочка. Потому что винить тебе за них тоже только себя.

***

Вернувшись домой, я продолжала думать о словах мамы. Разделась, стоя напротив зеркала, заплела волосы в косу и надела подаренные Каримом серёжки. Перстень лежал вместе с ними. И совсем он не похож на кровь — на сердце.

Сама не заметила, как начала готовить ужин. Только натерев специями мясо, поймала себя на том, что делаю.

«Ты сегодня приедешь?» — всё-таки написала Кариму и продолжила, не дожидаясь ответа, а про себя добавила: «Я буду ждать. Очень. Каждый вечер. Всегда».

***

Мясо почти приготовилось. Я поставила окно на проветривание и убавила температуру в духовке. Права мама: жизнь моя и выбирать мне. Отвечать за свой выбор тоже. Только я ничего не выбирала. Так случилось, что самой страшной ночью в моей жизни меня подарили Кариму, а сердце… Оно просто часть меня.

В замке провернулся ключ. Я наспех убрала с разделочного стола остатки зелени и сложила в раковину грязную посуду. Сполоснула руки и пошла Кариму навстречу, но в коридоре его не было.

— Карим… — Я остановилась.

На полу в комнате валялось пальто, в проёме двери сигнальным маячком мелькнуло красное платье. Во второй раз за день мне стало плохо до тошноты.

— Ты… — Испуг в глазах подруги сменился недоумением.

Ладонь Влада исчезла с её бедра. Он смерил меня взглядом и помрачнел, губы ехидно, презрительно скривились.

— Ты же сказала, что в квартире твоего отца никого нет. — Он поправил платье на плече подруги.

Алия смотрела на меня в упор, от недоумения ничего не осталось.

— Аль…

Яна

Такой ярости в глазах подруги я не видела никогда. Она подошла и вдруг с размаху ударила меня по лицу. В ушах зазвенело.

— Сука, — хрипло сказала она и сглотнула.

Я отступила на шаг и помотала головой.

— Аль…

— Лучше ничего не говори.

Её хладнокровие начало давать сбой. Голос задрожал, в глазах появились слёзы.

Влад коснулся её плеча, но она сбросила его руку.

— Пожалуйста, Влад, — сказала она резко, — уйди. Потом… Я тебе сама потом позвоню.

Он колебался. Натянутый, как пружина, хищно щурился и оценивал ситуацию. Я кожей чувствовала его презрение и гнев, видела спрятавшуюся в уголках губ пренебрежительную усмешку.

— Давай я подожду тебя внизу.

— Не надо. Пожалуйста, Влад! Просто уйди и всё.

Он в последний раз перевёл взгляд с неё на меня. Хмыкнул и вышел из квартиры. Повисло молчание, в котором было слышно журчание не до конца закрытого кухонного крана.

— Как ты могла? — Ты… Да ты… Я не знаю, как тебя назвать!

— Всё не так, — попыталась возразить я.

— Не так?! — вскрикнула Аля. — Как не так?! С ума сойти… Я же всё тебе рассказывала! Про отца, про маму! А ты… Сколько ты с ним трахаешься?!

Дверь опять распахнулась, и мы с Алиёй повернулись. На пороге стоял Карим. Он понял всё сразу.

Алия нервно выдохнула, опять покачала головой.

— Ненавижу тебя, — прохрипела она, повернувшись ко мне. — Я вас обоих ненавижу! Вы отвратительные! Как вы только…

Схватила с пола пальто и бросилась мимо отца к выходу.

— Алия! — гаркнул он, успев поймать её за плечо.

Она выдернула руку.

— Не трогай меня! Она же моя подруга, папа! Да она тебе в дочери годится! Ты… Не трогай меня!

Она выбежала из квартиры, даже не закрыв за собой дверь. Я ждала, что Карим кинется за ней, но он так и остался стоять, сурово глядя в пустоту. Стук каблуков Алии постепенно стих, и только после этого Карим закрыл дверь. Я прижала ладони к солнечному сплетению. Слов у меня не было. Щека ныла, но по сравнению с тем, что творилось внутри, это не имело значения. Хотелось заплакать, глаза жгло, а слёзы никак не появлялись.