Отель Диабло - страница 16

– О, ну конечно, конечно! – выдохнул он сквозь судороги смеха. – Теперь меня убивают двери!

 Но смех моментально застрял в горле. Вода вокруг него вдруг потемнела, будто в бассейн вылили чернила. В следующий миг чёрный проём в потолке начал вытягиваться, словно пасть, разрывающая пространство. Оттуда послышался хруст… влажный, пронзительный, будто кто-то смачно рвал сырое мясо зубами. Он замер, глядя в эту чернильную пустоту. И тогда оттуда вывалилось нечто. Рука. Нет, не рука. Нечто похожее на руку, но слишком длинное, с суставами, выгнутыми не туда. Два раза. Три раза. Оно не падало, а скользило вниз, сгибаясь и выворачиваясь, как переломанный паук. Он хотел закричать, но смех снова вырвался наружу.

– Нет-нет-нет-нет-нет, я этого не заказывал, сука!

 Рука ударила его с силой грузовика, вмяла в плитку бассейна, выбивая воздух из лёгких. Вода в ушах загудела, превращаясь в плотный, вязкий гул. Чёрный провал. Кадры начали рваться. Вот он уже не под водой, а в воздухе – висит над бассейном, захваченный невидимой силой. Вот он снова в воде, задыхаясь, борясь за каждый вдох. Вот мир переворачивается, и он летит в сторону лестницы. Треск! Плитка вокруг лестницы разлетается, и он чувствует, как что-то острое вонзается ему в руку. Керамический кусок. Мир пульсирует в красных и чёрных вспышках, как мерцающий ламповый телевизор. Всё, что у него есть, – это инстинкт. Он замахивается. Керамика разрывает чёрные сухожилия, свисавшие с кошмарной руки, как гнилые верёвки. Рёв.

       Земля задрожала, огонь выстрелил вверх. Вода в бассейне внезапно закипела, огромные пузыри поднимались на поверхность, лопались, выплёскивая кипяток. Огонь был везде. Он окружил его, как живая стена. Бассейн стал преисподней, а он – единственным грешником, которому предстояло гореть. Он заорал. Громко, безумно, как загнанный зверь.

КАКОГО ХРЕНА ВООБЩЕ ПРОИСХОДИТ?! Тиканье часов. Щелчок. Рука больше не тянется к нему. Щелчок. Кожа на спине взрывается болью – кипящая вода полоснула его, будто сотни раскалённых игл. Щелчок. Он уже не в воде. Он цепляется за край бассейна, колени дрожат. Щелчок. Он бросается вперёд, к двери, всё ещё хохоча сквозь боль. Дверь. Единственная трезвая мысль в хаосе. Запереть дверь. Громкий удар. Темнота. Он спотыкается, делает пару шагов и падает, не понимая, дышит ли он ещё или уже нет. За спиной что-то шипит, извивается.

       Дверь снова медленно открывается… Но он уже не мог это видеть. Мрак накрыл его, как тяжёлое одеяло.

– Проснись! Эй, ну проснись же! – кричал Спайк.

Детский плач проносился по комнате, будто сквозняк из чужой боли. Медик распахнул глаза, не сразу понимая, где он. В голосе Спайка звенел ужас. – Быстрей! Хватай всё самое сильное! Новенький… он умирает! – выдохнул мальчишка и вылетел из кабинета, как пуля.

 Медик подскочил. Сердце грохотало. Он метнулся к стеллажу, на ходу накидывая халат. В руку легли ампула с адреналином, бинты, горсть таблеток в разноцветных флаконах. Уже на пороге он замер. Шкафчик. Рывком распахнул дверцу и выхватил маленькую склянку с густой тёмной жидкостью. Кровь. Его кровь. На крайний случай. Он прижал её к груди и рванул вниз, перескакивая ступени – минус пятый этаж, туда, где каждая секунда могла стать последней. У школы были свои правила. Не прописанные – выстраданные. У каждого цикла – свой ритм. У каждого демона – своя цена. Но в тот день всё пошло наперекосяк. И вся тяжесть – рухнула на плечи Седьмой.