Вечер выдался дождливым и промозглым. А потому ни Флора, ни ее мама никуда не вышли из дома, и решили побездельничать под чай и телевизор. Лейла ханум заварила ароматный зеленый чай, на столе уже остывала румяная шарлотка, присыпанная сахарной пудрой и корицей, распространяя по всей кухне божественный аромат. Флора никак не могла дождаться, когда пирог можно будет разрезать и запить свежим чаем. Лейла ханум преувеличенно медленно расставляла приборы, как бы давая пирогу возможность дойти до нужной кондиции. Надо сказать, что Флора очень любила свой дом. И заслуга в этом принадлежала именно матери, которая создала уютное и теплое пространство. Начиная со школьных лет одноклассники Флоры с большим воодушевлением принимали ее приглашения на день рождения, празднование Нового года либо обычных школьных собирунов без повода. Лейла ханум накрывала столы, устраивала тематические вечеринки и ни один из одноклассников Флоры не покидал этот дом без подарка. В последствии этот дом стал местом встречи для Флориных однокурсников, готовившихся к сессии под аккомпанемент вкуснейшей выпечки Лейлы ханум. Все свое недолгое замужество Флора особо не баловала своего супруга домашней готовкой. Денег хватало на рестораны и кафе, муж хорошо зарабатывал и не страдал от того, что жена ему досталась без кулинарного таланта. Однако он не упускал возможности посетить тещу, дабы отведать ее стряпню. Пожалуй, супруг Флоры был одним из самых благодарных фанатов ее матери. Зять не скупился на комплименты и дорогие подарки для Лейлы ханум, которая была ему очень признательна за высокую оценку своего мастерства.
Наконец пирог поостыл и мать с дочкой сели за стол. Лейла ханум разрезала шарлотку и на Флору пахнуло смешанным ароматам из яблок, ванили, корицы. Она сглотнула слюну и приготовилась ждать.
Пришел момент снять пробу с первого кусочка, и женщина поторопилась отправить в рот солидный кусок, обильно сдобренный пудрой и корицей. Блаженство снизошло на нее, обдало ее с головы до ног. Флора смаковала ароматную выпечку и с восхищением смотрела на свою маму. Лейла ханум тем не менее была сдержана. Она аккуратно отламывала вилкой небольшие кусочки пирога, запивала их зеленым чаем. На лице ее царило задумчивое выражение. Флоре было понятно, что думает она в этот момент совсем не о том, что забыла добавить в тесто.
– Мама, вернись, я здесь – сказала Флора, постукивая вилкой по краю тарелки.
Лейла ханум вопросительно подняла глаза на дочь. Флора спросила:
– О чем ты думаешь?
Мать ответила не сразу, поразмыслив еще какое-то время. Наконец она сделала глоток, откашлялась и с легким недовольством сказала:
– Флора, так дальше продолжаться не может.
Дочь от удивления перестала жевать. Такого торжественного и одновременно недовольного тона она от матери, пожалуй, никогда не слышала. «Неужели она хочет меня выселить?!» – с ужасом подумала Флора.
– Это ты вообще или о каком-то частном случае?
– И то, и другое, – туманно ответила Лейла ханум.
Флоре больше не хотелось пирога. Мамин настрой ей не нравился, и она втайне надеялась, что речь не пойдет о ее здоровье.
Лейла ханум тем временем продолжила.
– Помнишь ли ты замдиректора нашего института, Рафигу ханум?
Флора кивнула. Мама много лет проработала в институте языкознания Академии наук. Кто возглавлял это учреждение, Флора уже давно не помнила, а может и не интересовалась, но Рафига ханум была ей хорошо знакома, потому что на протяжение долгого времени Лейла ханум поддерживала с ней теплые отношения. Кроме того, что она была заместителем директора научного института, Рафига ханум имела очень влиятельного мужа, имя которого автоматически открывало двери в любые кабинеты. Но Флора помнила мамину коллегу как милую и интеллигентную женщину, никогда не кичившуюся своими возможностями. Флора терялась в догадках, почему разговор зашел именно о ней и почему у мамы такая скорбная поза. Неужели, померла?
