– А что ты про нее вспомнила? С ней что-то случилось, заболела, умерла?
– Бог с тобой, живее всех живых! Внуку недавно сорок дней праздновали, дочка ее родила.
– Ух, ты! Прекрасно! – с еле скрываемым раздражением выдавила Флора и потянулась за вторым куском пирога.
Мама тактично промолчала, но молчание длилось не долго.
– Я тоже ходила поздравлять и встретила там массу старых знакомых, с которыми когда-то работала.
Флоре мамины коллеги, откровенно говоря, были не интересны, но она из вежливости изобразила приятное удивление. С другой стороны, она должна была радоваться, что мама, будучи пенсионеркой, ведет довольно активную общественную жизнь. Мама вздохнула, подлила себе чай и продолжила.
– Ты знала, что ее невестка Нармин владеет картинной галереей?
– Нет, конечно, откуда мне знать?
– Я с ней пообщалась, очень приятная девочка. Мне показалось, что она интеллигентный человек.
– Ну конечно, такая семья, такие возможности и картинная галерея! Это тебе не массажный салон. Даже бизнес у них изысканный!
Лейла ханум сделала вид, что не заметила подтекста в словах дочери.
– Галерея новая, недавно открылась. В основном они специализируются на современном искусстве, – важно продолжила мама.
– Мама, а на чем они еще должны специализироваться? Все старое искусство хранится в музеях. Не будут же они выставлять Рембрандта!
– Какая ты у меня умная! Что ж ты дома сидишь? – не выдержала мать.
– А где мне работать? В галерее?
– А почему бы и нет?! Все лучше, чем отлеживать бока в спортивном костюме. А там – среди людей…
– Среди лучших людей города, – вставила Флора.
– …ты будешь вынуждена держать себя в форме. И, в конце концов, у тебя будет дело и новый круг общения.
– А чем тебя старый круг не устраивает? – не унималась Флора.
– Кого ты подразумеваешь под словом «круг»? Альбину? Кто еще?
Флора не нашла что ответить, потому что за последние годы все ее общение ограничилось одной Альбиной и, может быть, несколькими однокурсниками, с которыми она встречалась раз в несколько лет, и то – случайно.
– К чему ты все это ведешь?
– Я с ней поговорила, и она согласилась с тобой пообщаться и, возможно, предложить тебе работу в ее галерее.
Флора рассмеялась.
– Я что, по-твоему, архивариус? Что я там буду делать, билеты продавать? Я же не искусствовед, что я в этом понимаю?
– Ну, Рембрандта знаешь, и с остальным справишься.
Флора решила с матерью не спорить. Не очень-то ей верилось, что разговор на каком-то семейном празднике будет иметь продолжение. Лейла ханум почувствовала, что дочь не приняла всерьез ее слова, поэтому, твердо сказала:
– Нармин сказала, чтобы ты ей позвонила. Договоритесь о встрече.
– Все так серьезно?
– Да, абсолютно. Телефон я тебе дам.
Флора не нашла, что ответить. А как, собственно, она могла возразить? В глубине души она признавала правоту матери, ее желание видеть дочь занятой каким-то делом. С другой стороны, она трудно представляла себя в качество работника сферы прекрасного, да к тому же, если это галерея, то еще одним видом ее деятельности является продажа произведений искусства. И если первое еще как-то укладывалось в голове, то второе ее натура отказывалась принимать категорически. Может, в галерее есть специальные люди, нанятые для подобных сделок?
– Ладно, – обреченно вздохнула Флора, – давай телефон своей галеристки.
Мама обрадовалась и послала ей воздушный поцелуй.
