Отель одиноких сердец - страница 22

– Мне никогда такое в голову не приходило. Какая чудесная мысль!

Пьеро какое-то время сидел, пытаясь принять к сведению эту новость. Он считал, что Розины мечты просто восхитительны.

– Но ведь это потребует огромной работы, – сказал Пьеро. – Я лично считаю себя очень ленивым человеком.

– Знаешь, мой дорогой, лениться сможешь, когда будешь лежать в гробу.

Трамвай остановился на их остановке, они сошли по ступенькам на тротуар, а потом вернулись на дорогу. Все вокруг укрывал снег. Они через поле направились к приюту. Верхний слой снега уже слегка затвердел и похрустывал под ногами, как корочка десерта крем-брюле, которого им в жизни не доводилось пробовать.

– Мне нравится, когда ты называешь меня «мой дорогой», – сказал Пьеро.

– Неужели?

– Ну да. Просто удивительно, как сильно мне это нравится.

– А почему тогда ты мне в ответ не скажешь что-нибудь в том же духе?

– Ладно… хорошо… как ты сегодня… любимая?

Они оба захихикали.

– Ну и что? Как ты теперь себя чувствуешь?

– Хорошо, очень хорошо.

– Правда?

– Да.

– Любимая.

– Дорогой.

– Любимая.

– Дорогой.

Они смолкли, глядя друг на друга. Снежинки летели вниз и падали им на нос, на губы, таяли на лице и румянили им щеки.

– Любимая.

– Дорогой.

Их губы блестели, алели и манили Розу и Пьеро друг к другу. Вот так в тринадцать лет они дали друг другу брачный обет.

Весной они продолжали походы в город. Все, что раньше им представлялось белой страницей, начинало обретать цвет. Распускавшиеся цветы были как нижнее белье, сорванное порывом ветра с веревок. С чугунных ворот свешивались орхидеи, как девушки в нижних юбках, спрашивавшие почтальонов, нет ли для них писем. Они ходили в город до осени, когда листья на деревьях стали как цветастые обертки для сладостей, как память о чудесных летних деньках.

Роза и Пьеро давали представления во всех значительных домах Монреаля. Они совершенно свободно говорили на двух языках и потому играли как перед зрителями, говорившими по-французски, так и перед англоговорящей аудиторией. Монреаль был самым восхитительным городом в мире. Ему хотелось поведать двум сиротам свои истории. А какому городу не хочется себя похвалить? Фавны на горгульях тянулись с фронтонов зданий, нашептывая о своих любовных похождениях. Толстый сом в оранжерее божился, что знает секреты фондовой биржи. Кони на скаку поднимали головы, готовясь к битве со статуями русалок на пруду. В витрине магазина игрушек электрический поезд без устали обегал вокруг малюсенькой горы, а внутри вагончиков дремали лилипутики-пассажиры в малюсеньких беретиках. В то время чувства Розы и Пьеро друг к другу становились все сильнее и глубже.

Так прошли два года. В 1929 году им исполнилось по пятнадцать лет, и то, что вскоре случилось, видимо, было неизбежно.

Когда они находились в приюте, их часто разлучали, как обычно разделяют девочек и мальчиков. Роза шла в спальню после причастия, когда увидела Пьеро. Он сидел на скамье у стены рядом с раздевалкой для посетителей. Лицо его расплывалось в широкой глуповатой улыбке.

– О чем ты думаешь? – осведомилась Роза.

– Не хочу тебе говорить, потому что, если скажу, ты можешь огорчиться и сильно разозлиться.

– Да ладно, скажи мне просто, о чем ты думал, и прекрати разыгрывать этот смешной спектакль.

– Можно я скажу тебе это на ушко? Мне не хочется, чтобы кто-нибудь, проходя мимо, услышал, что я тебе скажу.

– Никто нас не услышит.