А когда «Синяя Фуражка» попросил поставить поближе блинчики с фасолью, Анькина подруга и вовсе фыркнула:
– А у меня лучшее в Сенно получаются. Даже сам председатель райисполкома хвалил.
Подполковник Милице ничего не сказал, а только по особенному улыбнулся, покосившись в мою сторону. А мне стало не по себе от этой улыбки. Ведь мужчины мне никогда не оказывали знаки внимания. Мальчишки из класса не в счёт.
Я смущенно подала подполковнику тарелку с блинами и наши кончики пальцев соприкоснулись. От этого едва уловимого постороннему глазу прикосновения по моему телу пробежали мурашки. Испугавшись накрывавших меня ощущений, я резко отдёрнула руку и убежала к матери.
На кухне мама, стоя спиной ко входу, раскладывала по тарелкам куски кур и из-за шума в доме она не услышала, как подошла я.
– Ой! – испуганно воскликнула она, уронив кусок куриной ножки на пол. – Ну вот! Что ты подкрадываешься, словно кошка?
– Я не хотела.
– Ладно уже.
У матери было приподнятое настроение. В отличии от всех членов семьи, она искренне верила, что этот брак только к лучшему. В её глазах Коршунов был хорошим зятем. Тем более, что Гришечка, как она уже его называла, искусно льстил будущей тёще. Мама падкая на лесть, обожала зятя, считая, что именно такой муж нужен Анюте. С ним его любимая дочка будет, как за каменной стеной. Гришка не чета её Семёну. Не тюфяк, а настоящий защитник! Мужик, одним словом.
– Лизка, брось Дружку. Пусть и у него будет праздник, – сказала мать, подняв с пола кусок курятины.
Выйдя во двор, я глубоко вдохнула. Свежо. Хоть все окна в доме раскрыты настежь, но дышать нечем. Слишком душно, а ещё запах еды вперемешку с самогонным перегаром делал воздух тяжёлым.
Учуяв запах вкусненького, Дружок радостно завилял хвостом. А стоило мне подойти поближе, как пёс, прыгая и скуля, начал выпрашивал лакомство.
– Ну, послужи, мой мальчик! – играючи я высоко подняла ножку курицы.
Дружок запрыгал на задних лапках. Чёрненькие глаза—бусинки жалобно посматривали то на меня, то на мою руку.
– Держи, пушистик!
Я бросила ему заслуженный кусочек. Пёс налету поймал ножку и улёгся грызть её. Не прошло и минуты, как лакомство исчезло в пасти Дружка. Поднявшись, он продолжил вилять хвостом в надежде на ещё один кусочек вкусненького.
– Обжорка! – потрепала я по мохнатой голове Дружка.
Я собиралась уходить, как пёс настороженно поднял уши, бросившись в сторону огорода. Цепь звякнула и натянулась будто струна. А я, всмотревшись вдаль, увидела Федьку. Он шёл с лесополосы. Шатаясь из стороны в сторону, любимый сестры тащил за собой какую-то палку. И только, когда Федя приблизился к речушке, разделяющей наш огород с полем, я поняла – это не палка. В руках бывшего кавалера Ани было ружьё.
Сердце тут же ёкнуло. Помню, как в испуге огляделась. Что если сейчас кто-то выйдет покурить или Дружок залает? В доме полно людей с оружием. Разбираться никто не станет. Застрелят влюбленного дурака. Ещё и политическое дело состряпают. Мол, напал на сотрудников НКВД. И я бросилась со всех ног навстречу Федьке
Бежала и молилась: только бы пёс не залаял, только бы никто не заметил его в распахнутом окне, только бы успеть. Новые туфли жали. Я даже не заметила, как сняла их в грядках с капустой, а в борозде картошки упала пару раз, прежде чем добежала до Федьки.
Я с разбегу хватилась за ружьё. Старую охотничью одностволку прошлого века отчаявшийся ухажёр сестры держал крепко. Вырвать оружие с первого раза у меня не получилось. Федька дёрнул ремень и оттолкнул. Не устояв на ногах, я завалилась на картофельную ботву.
