– Как геолог в глухой тайге…
– Вот-вот, сначала общие очертания, как устроен институт, кто в нём работает, затем КАК он работает, знакомитесь с людьми, понятней становится своё место в общей структуре…
– Позиционируюсь!
– Ага, структурируется Поле и вместе с ним структурируетесь Вы сами. Процесс всегда двусторонний.
– А какую ошибку мне не совершать?
Пушилин облегчённо выдохнул.
– Ну вот, уже зрите в корень. Это отрадно. Не идите, Евгений, по пути наименьшего сопротивления. Вы же не электрический ток, а человек! Вам не столько информацией о всяких потусторонностях нужно насыщать свой воспалённый любопытством мозг, а овладевать качеством Разумения. Иначе неизбежно пополните ряды придурков и идиотов, коими наш институт и так переполнен.
– Придурками? Вы же говорили, что в институте все со способностями?
Меня охватило тревожное удивление. «Добрейшей души человек» говорил о своих сотрудниках с безапелляционным сарказмом и уничижительно.
– Ага. Приходит какой-нибудь невежда с открытым третьим глазом или там она предметы двигает взглядом на расстоянии, а сами как были пещерными дикарями, так и махают вёслами по жизни, полагая себя венцом творения – уже окончательным в своём совершенстве. НИИЧаВо – это серпентарий из конченных мерзавцев и опасных идиотов, – Пушилин махнул рукой, – да что говорить, сами всё увидите.
Он резко повернулся ко мне.
– Ну владею я какой-то «сверхординарной» способностью, а сам ни себя ни людей терпеть не могу! Зачем-то женился, детей нарожали, а я домой идти не могу! Сначала пил от бессилия что-то исправить. Всё нарывался на неприятности, чтобы из этого мира слинять. Ну вот, шибануло меня однажды… Так мой организм сейчас водку на дух не принимает, только «Портвейн». Да и то не всегда. Работа – каторга, семья – тюрьма, жизнь – неволя. Я, помимо оптимальной схемы р-n-p переходов, людскую изнанку вижу, как рентген! Я не добрый, а – добренький. Потому дистанцию от дикарей держу на Вы…
– Это что цена сиддхи?
Пушилин неопределённо повёл плечом и замолчал. Когда мы ехали в переполненном автобусе, он вдруг вернулся к разговору.
– Разумение это способность управлять своим умом, если хотите и всем остальным тоже.
– А-а, возница и кони в упряжке?
Пушилин усмехнулся.
– Хоть что-то знаете… Ну вот, Евгений, наберётесь Вы знаний, ну начнёте людей исцелять, но при этом так и не станете хозяином своего мира. Только хозяин начинает вести себя ответственно и рачительно. Он – соТворец, а не вечно голодный потребитель, для которого мир – это место, где удовлетворяются все примитивные – по сути – потребности. И где этот самый потребитель живёт, там и гадит. Вот смотрите, – Пушилин показал на истерзанную чем-то острым обивку автобусного сиденья и исписанную непристойностями стенку салона.
Я согласно закивал головой.
– Тримальхионы!
Пушилин замер и с его лица схлынула мрачная тень.
– Это из Анчарова?.. Ну, если в Вашей компании такие люди как Михаил Львович, Шукшин, Визбор и Окуджава, то Ваше положение не безнадёжно.
– А ещё – Наше Всё, Грибоедов и Толстоевский!
Лицо Пушилина озарилось доброй улыбкой.
– Вы, Евгений, простите мне мою маргинальность. Я четвёртый день в завязке. Нина ультиматум поставила. Жена моя. Вот я и маюсь чёрным по белому. Нам выходить.
Примерно посередине полутёмной аллеи я остановился.
– Вы извините, Михаил, я в гости с пустыми руками не хожу. Давайте зайдём в какой-нибудь гастроном по пути.
