Откровения Йога. Из тьмы к свету - страница 3

Карцер собой представлял бетонную коробку, три метра на два, по середине бетонные пеньки, что бы заключённый не мог ходить, железная кровать с деревянными досками, пристёгивалась к стенке, что бы заключённый не мог днём сидеть. Там мне предстояло провести десять суток.

На третий день, когда тело начало переставать ныть от побоев надзирателей, а в сознание начало появляться признаки умопомешательства, дверь распахнулась и властный голос приказал:

– На выход!

Уставший и подавленный, я с радостью повиновался.

«Простили», – первое что подумал я.

Когда меня вели по коридорам, и одну за другой открывали двери, выдали вещи которые забрали при аресте, я не понимал что происходит. Когда я подписывал какие-то бумаги, мне начало казаться это странным, но когда я оказался на улице, ярко светило солнце доставляя боль глазам, от свежего воздуха закружилась голова, а на встречу через дорогу ко мне шёл мой отец с распростёртыми объятиями, и я понял:

«Не простили. Освободили!»

Пол года в тюрьме для малолетних преступников, сделали меня резким, не примиримым к любым посягательствам на своё пространство. На любые попытки наезда со стороны окружающих на моё огромное я, ответ был агрессией или ударами. Мне было без разницы кто стоит передо мной и какой величины, если он был не прав, то должен был ответить.

Когда я увидел спустя пол года своих товарищей, с кем вместе вырос во дворе, в школе и потом вместе курили травку, а затем начинали колоться героином, я понял что мне с ними не по пути. Те, кто выжили в этой героиновой свистопляске, превратились в зомби, а те, кого посадили, как и меня, тем повезло.

Парень с кем вместе мы были, когда я украл дублёнку, чьё имя из меня пыталась безуспешно выбить полиция, как и многие, лежал в деревянной коробке глубоко под землёй. Я мог спасти ему жизнь, если бы сказал сдал его имя. Я этого не сделал и его имя написал гравёр на гранитной плите. Но если бы я его сдал, то не известно вышел бы я с малолетки. Там таких поступков не прощают.

После освобождения удачно подвернулась работа на металл литейном производстве, за очень приличную зарплату. Я не хотел идти работать, но из чувства любви и признательности к своим родителям, я не мог не пойти. Я понимал сколько мама настрадалась из-за меня, как переживал отец и чего им стоило вытащить меня из тюрьмы. Поэтому я решил начать новую жизнь и она сильно отличалась от той, из которой я вынырнул в тюрьму. В ней я понял, что такое тяжёлая физическая работа. Она изнуряла тем, что работать приходилось в ночную смену по двенадцать часов и с двумя тремя выходными в месяц. Деньги платили хорошие и поэтому жаловаться не приходилось.

На тот момент мы уже жили на другом районе, так как во время дефолта 1998 года, наша семя потеряла очередной бизнес и после этого квартиру.

В редкие выходные дни я покупал амфетамин или экстезин и пропадал на дискотеке. Потом я стал выдумывать болезни и пропадать ночами на дискотеках. На работу хотелось ходить всё меньше и меньше и в конце концов, на одной из дискотек я свалился с лестницы и получил травму копчика из-за которой работать я дальше не мог. Зато вспомнились старые, воровские навыки и появились новые, более хитрые способы наживы. Работы не было, а страсть к танцам, алкоголю, наркотикам и девочкам осталась и её надо было содержать.

На новом месте я долго не мог прижиться. Если на родном районе все друг друга знают, знают кого можно трогать, а кого лучше обойти стороной. То на новом месте приходилось часто доказывать своё право ходить там, где хочется и когда хочется. Не успевали заживать раны на руках, а там уже появлялись новые. Столько драк и стычек в моей жизни ещё не было и одному Богу известно сколько людей отправилось на тот свет в этих потасовках. А всё ради чего? Ради эго. Не моего, так другого. Очень часто случалось, что приходилось отстаивать интересы других людей, честь других людей, справедливость. Но способы были далеки от гуманных.