Легким дыханием, я убрал волосы и тронул губами ее шею. Потом еще раз. … Еще. Она была очень нежна и шелковиста.
– Ты там их ищешь?
– Да!
– Ничего не нашел?
– Пока нет.
– Я же говорила, – с улыбкой промолвила она.
– Я целовал и целовал, тонул в ее мокрых волосах, она не реагировала, только сильней прижималась к печи.
От этих прикосновений не просто бежали мурашки, а сладко ломило всё тело!
– Мы так не договаривались! – прошептала она, наконец, переходя на звонкий шепот.
– Мы без уговора!
– Я вообще пришла не к тебе, а к Мусе, – шутливо и возмущенно напомнила она.
– Мне показалось, ты передумала.
– Ничего не передумала милый. Ничего не передумала… Где Муся?
Платье Маши оставалось не застегнутым, и я начал легонько прикусывая зубами спускать его, вначале с одного плеча, потом с другого и целовать мокрые не отогревшиеся ключицы, продолжение шеи, острые лопатки, начало спины.
– Ты мне дашь увидеть Мусю?! – горячо и требовательно зашептала Маша. – Я хочу Мусю… и домой!
– Конечно! Я могу сходить ее поискать! – с придыханием согласился я, но мои глаза уже были в разбег.
– Вот и иди! – ласково прошептала она. – Не теряй время!
– Но я не могу оторваться! – сжав зубы прошептал я.
– Вы врете молодой человек! – шутливо пытаясь злиться, промолвила Маша.
– У меня кружится голова! – честно сознался я, ощущая легкое опьянение от ее тела, щекочущих меня волос, от того, что она такая доступная, что мои губы так касаются ее, целуют, оголяют верхнюю половину тела.
– Не верю ни одному вашему слову! Вы врун!
– Да врун! Несчастный! Но мне бы не упасть. Это выше моих сил.
Платье девушки тяжелым комом сползло на талию, чуть задержалось и бесформенно свалилось на пол.
Открылись покатые плечи, прикрытые местами мокрыми волосами, нежная узкая спина, белые узкие плавки, и стройные чуть розовые от холода ноги девушки. Она была стройная как солдатик, с прижатыми друг к другу лодыжками. Я взял ее за плечи, легонько сжал.
– Маша… Повернись! – попросил я чуть слышно, как будто кто-то мог нас услышать.
– Не-е-е-т! Не могу! – еще тише и протяжно ответила она.
– Почему?
– Мне сты-ы-дно милый? – голос ее задрожал. – И я бою-юсь. … Честно.
– Я хочу увидеть тебя! – умоляюще сказал я.
– Ты говоришь глупости! – нерешительно возразила она. – Это ни к чему.
– Хочу увидеть твои грудки! Которые я… я целовал.
– Они же обычные. – скромно сказала она, с улыбкой в голосе.
– Они необыкновенные! – горячо возразил я.
– Они маленькие, упорствовала Маша.
– Они прекрасные! – не сдавался я.
– Скажи еще что-нибудь хорошее про них, и я повернусь, – проговорила она и тихо засмеялась.
– Они просто прелесть у тебя, и мне ужасно хочется ласкать их сильней и сильней.
Маша, смущенно глядя в пол, обернулась, прикрыв их руками. Я стал целовать ее ладошки, убирая каждый пальчик губами, оголяя нежные возвышенности и, наконец, она опустила левую руку, потом правую, и я целовал их, … целовал нежно и страстно, немного, прикусывая соски. Девушка тихонько вскрикивала от боли и чему-то улыбалась, а дыхание у нее было прерывистое.
От этих откровенных влажных поцелуев у меня слабели и подкашивались ноги, и стала кружиться голова…
– Ну что ты делаешь, что ты творишь?! – шептала Маша с легким укором, а руками держала мою голову и гладила ее. Так продолжалось, вечность, но вот я опустился перед ней на колени, и стал целовать упругий девичий живот, розовые трусики, в начале у резинки, потом ниже и ниже.
