Двигались мы аккуратно. На стреме гопники никого не выставили. Так что подобрались мы незаметно поближе и смогли не только рассмотреть компанию в свете двух желтых, чудом работающих и не разбитых парковых фонарей, но и услышать, о чем там мирный разговор идет.
Компания собралась на окраине парка Лихачева, у фундамента и покосившейся будки разобранного пару лет назад, да так и не восстановленного чертова колеса. Сюда даже доски завезли, обнесли место заборчиком. Но потом обо всем забыли, доски сгнили, заборчик частично рухнул.
Шестеро пацанов расселись вокруг «наставника» – кто на досках, кто на корточках. На корточках даже круче – так настоящие матерые уголовники сидят, потому как в ногах, как и у прокурора, правды нет. Перед ними дымился углями небольшой костерчик, из которого извлекали печеную картошку. На деревянном ящике стояли стаканы и опустевшая бутылка водки. Да, все по-взрослому. Пацаны были счастливы.
Многие хулиганы льнут к ворам и мечтают ступить на эту стезю. А что, чем не жизнь! Ничего не делать, сладко жрать, много пить, орать уголовные песни, травить байки про Колыму. И чтоб тебя все боялись, потому что за голенищем твоего сапога заткнуто перо, которым ты вскрыл немало животов. Они просто не понимают, в какую преисподнюю затягивает их молодость и дурость. А также такие вот «наставники».
– Вот я и говорю. За такой базар на пику, – вещал худосочный, лет тридцати пяти на вид, мужичонка с короткой стрижкой и низким лбом, весь татуированный. Это и был обещанный Микроб. Впалая грудь, землистый цвет лица – ну чисто туберкулезник с виду. Понятно, откуда взялось такое погоняло.
Пацаны смотрели на него с открытыми ртами. Откровения сидельца сладко будоражили им кровь, как романтические рассказы о дальних островах и о пиратах. А он все распалялся:
– А козырный фраер, это кореш мой лепший, кивает так ласково и пером поигрывает. Ну тут ссученый нам и отвечает…
Договорить мы краснобаю не дали.
– Угрозыск! Оставаться на месте! – гаркнул Антипов.
Один гопник от неожиданности уронил картошку, которую охлаждал, быстро перебрасывая из руки в руку. Другой вздрогнул и расплескал содержимое наполненного водкой граненого стакана в своей руке.
– Атас! – послышался истошный испуганный вопль.
Трое шпанят бодро сорвались с места и бросились врассыпную. Двоих тут же сбили с ног и устроили поудобнее на мокрой земле. За третьим помчался местный оперативник, задорно крича вслед:
– Стервец, а ну стой! Все равно достану!
За спиной Микроба был забор, к которому, как казалось, он был приперт прочно, ведь впереди – мы. Так что попался, голубчик.
Но тут произошло то, чего никто не ждал. Микроб затравленно посмотрел на нас, сделал несколько шагов навстречу – мол, сдаюсь на милость победителя. А потом резко повернулся, устремился вперед и перепрыгнул через дощатый забор. Красиво так сиганул, как в армии на полосе препятствий, с перебросом своего худосочного тела.
Я был ближе всего к нему. И ринулся следом. Повторять я гимнастический трюк не стал. Просто вышиб ногой калитку поблизости. И затопал по земле – тяжело, неумолимо и быстро, как зубр.
Несмотря на щадящие условия существования, окончательно канцелярской крысой я так и не стал. Держал себя в хорошей физической форме. Лыжи, бег, гиря, борьба и рукопашка. Так что у туберкулезника, несмотря на неожиданную резвость и некоторую фору, шансов скрыться было немного.
