– Неисправность? – спросил Шеф, хотя по тону было ясно: он уже знал ответ.
Леший медленно покачал головой. Его пальцы двигались с нехарактерной осторожностью, будто имели дело не с техникой, а с чем-то живым и опасным. Он перевернул устройство, и тихо цокнул языком.
– Не то… – его голос звучал приглушенно, будто через вату…
Сканер продолжал тихо потрескивать, его экран теперь показывал странные импульсы – не аппаратные сбои, а что-то другое. Что-то чужое.
Леший вдруг резко поднял голову, и посмотрел прямо на меня. В его глазах не было страха или осуждения – только холодный, безжалостный анализ:
– После возвращения «оттуда» кто прикасался к прибору?
– Не знаю, я был без сознания.
Поля вскинула голову:
– Я снимала Открывашку с Пермикова… Потом, кажется, передала Вике… не помню…
– Да, – спохватилась та. – Но мне надо было осмотреть Андрея, поэтому я перекинула прибор Рику, а он…
– … положил на тумбу, – закончил фразу стрелок, под взглядом Лешего уже понимая, что зря вообще что-либо брал в руки.
С каждой произнесенной фразой, техник кривился все больше. Будто мы все были группой нашкодивших детей, сотворивших нечто такое, что теперь неизвестно, как вообще расхлебывать.
– Насколько все плохо, Ваня? – глухо спросил Стержень, и мне показалось, что каждый из нас в этот момент впервые узнал настоящее имя техника. Во всяком случае, я так точно.
– Скажу после диагностики. Но одно могу сообщить уже сейчас: вы все, – он обвел нас взглядом, – помечены…
Молчание.
– … и я теперь тоже, – добавил он, разворачиваясь к выходу.
Но в дверях он на мгновение остановился и, не оборачиваясь, бросил:
– Неделя. Если повезёт.
Его шаги быстро затихли в коридоре. Но эти слова повисли в воздухе, гораздо более страшные, чем, если бы, он начал кричать.
Леший никогда не говорил лишнего. И если он сказал "неделя" – значит, на самом деле есть только пара дней. И не на диагностику. А до момента, когда нас найдут.
Внезапно дверь медпункта распахнулась вновь с характерным скрипом, нарушив гнетущую тишину.
– …лядь, ну и рожа! – раздался знакомый хрипловатый голос. Монстер ввалился в медпункт, запрокинув голову и прижимая к носу окровавленную тряпку. – Этот урод из третьего отряда уже реально достал…
Твистер плелся следом, ехидно ухмыляясь:
– Я же говорил, они с Алинкой встречаются, но нет же, надо было к ней полезть…
Они замерли на пороге, резко осознав, что попали не на обычную перевязку после пьяной драки. А заметив Стержня и вовсе посмурнели.
Монстер медленно опустил окровавленную тряпку. Его вечно насмешливый взгляд стал осторожным, изучающим.
– Я так понимаю, шеф, что мы… не вовремя?
С субординацией у парня всегда были проблемы.
Твистер за его спиной внезапно перестал ухмыляться. Его пальцы рефлекторно сжались в кулаки.
Шеф тяжело вздохнул:
– Пермиков временно отстранен от работы с Открывашкой. На неопределенный срок.
Тишина повисла густым, тягучим месивом.
Монстер медленно кивнул, его глаза сузились:
– Понятненько… То есть, совсем непонятно. – Он шагнул ко мне, разглядывая мое лицо с преувеличенным интересом. – И что наш мальчик-гений натворил? Опять портал в женскую баню открыл?
Его шутка прозвучала неестественно, как плохо заученная роль. Твистер фальшиво хмыкнул в ответ, но его глаза бегали от лица к лицу, выискивая подсказки.
Поля резко встряхнула головой:
– Технические неполадки. Леший проверяет.
Монстер замер на полпути ко мне, его пальцы вдруг начали нервно постукивать по бедру – ритмично, как метроном. Я знал этот жест – так он всегда делал, когда чувствовал ложь.
