– Ага…– он протянул, медленно обводя взглядом всех присутствующих. – То есть вы тут все собрались, лица длиннее моей кредитной истории… из-за технических неполадок.
Твистер вдруг резко чихнул, нарушив напряженную паузу:
– Ну, если так… Может, пластырь-то дадите? А то у нашего красавчика тут… – Он ткнул пальцем в окровавленный нос Монстера.
Вика молча протянула аптечку. Ее руки слегка дрожали.
Монстер взял пластырь, но не спешил его клеить. Его глаза, обычно полные глуповатого веселья, сейчас смотрели на меня с непривычной проницательностью.
– Ладно… – наконец сказал он, шлепнув пластырь на переносицу. – Значит так: если это «технические неполадки», – он сделал пальцами воздушные кавычки, – …то завтра всё почините. А если нет, – его голос внезапно стал тише, но от этого только тверже, – …знаете, где нас найти.
Твистер уже молча дергал его за рукав, мимикой показывая, что пора смываться.
Они вышли, но не так, как обычно – с шутками и толкотней. Монстер на прощание бросил взгляд через плечо, и в этом взгляде было что-то… предупреждающее.
Дверь закрылась. В медпункте снова воцарилась тишина. Монстер и Твистер не знали о Пустотниках, но они поняли главное – дело пахнет жареным. И теперь они будут ждать. Смотреть. Готовиться. И когда понадобится – действовать, потому что не умели иначе. Боевые «сиамские близнецы» нашего отряда – они перемещались по жизни в сцепке: от рабочих заданий до барных стоек, от тренировочного зала до общей квартиры, которую делили последние три года. Подозреваю, даже на свидания эти двое ходили парно – настолько их связь напоминала не дружбу, а симбиоз.
Свои прозвища они заработали в ночь, когда Монстеру порезали лицо ножом от виска до подбородка. Парни попали в окружение на одном из заданий, и только чудом остались живы. Ходили слухи, что в той драке Монстер бился как зверь – ломая ребра, круша челюсти, принимая удары грудью. Твистер – его зеркальная противоположность. Там, где первый шел напролом, второй, напротив, выкручивал. Он даже сам сломал себе палец, чтобы выскользнуть из захвата, а потом методично разбирал противников на суставы, как часы на шестеренки. Именно тогда, истекая кровью в грязном переулке, Монстер хрипло бросил: "Ты не человек, ты чертов "твистер", на что тот, усмехнувшись, прокомментировал его шрам, обозвав друга «монстром». С тех пор так и закрепилось. Со временем добавилась лишь буква «е» и ударение на нее, после того, как очередная дама сердца обратилась к нашему ловеласу на французский манер.
Устало прикрыв глаза, я размышлял о том, насколько же мы все разные. И все же – одна команда. Вот только выживем ли в этот раз – не знал даже я.
Стержень тяжело вздохнул, и провел рукой по лицу, словно стирая с него усталость.
– Так, ладно.
Шеф выпрямился, расправив плечи, и его голос прозвучал четко, как удар метронома, без права на возражения:
– Всем привести себя в порядок. Отдыхать. Завтра в восемь утра – у меня в кабинете в полном составе.
Он сделал небольшую паузу, и его взгляд, холодный и острый, как лезвие, скользнул ко мне.
– Кроме Пермикова. Ты остаешься здесь.
Я хмыкнул. Конечно, я и сам не рвался в бой в таком состоянии – тело ныло, будто его пропустили через мясорубку, а в висках стучало, словно маленький молоточек методично долбил по черепу. Но лежать тут, в медпункте, как беспомощный больной, не было никакого желания.
