– Let it be» – это аперитив к сегодняшнему вечеру, – Глеб указал рукой на диванчик, предлагая Кате сесть там, – слушай, а я сейчас буду тебя кормить, – и опять вышел в кухню.
Оказалось, что он и готовит неплохо. Вскоре зашкворчало и запахло жареным мясом и ещё чем-то вкусным. Катя пробралась мимо стола и дивана и заглянула в кухню, где в фартуке крутился Глеб, но он погрозил ей пальцем, и она вернулась назад, успев заметить, что в большом чугунке на крохотной печке кипит подсолнечное масло, издавая вкусный аромат: значит, будет ещё и картофель-фри – очень вкусный и модный тогда продукт.
Перевод песень «Beatles» тогда тоже знали все… и когда тень стала нависать над певцом, и ему явилась мать Мария… Катя, слушая, рассматривала свои веснушки в отбитом наполовину зеркале на двери шкафа. Из крошечной кухни появился Глеб, неся две тарелки с большими отбивными и все той же картошкой фри хорошо, обжаренной со всех сторон. Ещё в тарелках чувствовалось, как она будет хрустеть во рту. Затем, когда «все стали шептать слова справедливости, появилась бутылка «Бисера» и два фужера; также стол дополнили неизвестно откуда взявшиеся ранней весной три апельсина и не очищенный от кожуры и нарезанный тонкими дольками большой ананас, сложенный вновь в целый и украшенный хвостом листьев – просто искуство повара, его «знак качества».
И начался вечер, первый ужин при свечах, почти званый, и очень приятный, романтичный. Свечи горели, отражая на стене большие тени Глеба и Кати. Было вкусно, уютно и тепло. Было хорошо! Просто и легко…
А затем Глеб придвинул стол вплотную к шкафу и на площади между стеной и столом, где трое человек уже не поместились бы, под звуки «Michel» Глеб в первый раз прикоснулся к Кате и почти вплотную сначала, а потом и вплотную приблизился к ней, к её тонким губам и веснушкам… И тот поцелуй, ну как Рет и Скарлет, состоялся, наступил, произошел, только ещё лучше, ещё дольше, ещё красивее, ещё, ещё, ещё… И были три слова, понятные только для неё, главные слова на всём белом свете!..
А утром, когда весеннее солнце через маленькую щель между штор кралось по лицу спящей ещё Кати, поджигая веснушки, и разбудило её, «девушка не верила, что когда-нибудь умрет» и, действительно, новая жизнь пришла к Кате – пока ещё нереальная, сказочная и наверняка бесконечная. Смерти не было вообще места в этом мире, и поверить в то, что «кто-то кому-то может купить любовь», как настойчиво утверждали «Beatles», было невозможно.
На завтрак были заварные, настоящие ещё заварные пирожные с кремом, наполненные холодом морозилки и очень вкусные. Сок манго издавал аромат нескончаемых поцелуев, состоял из запаха Катиных волос, был вкусом любви…
– Как ты думаешь, наверное, уже пора познакомить тебя с моими предками? – спросил Глеб, наблюдая за пенкой поднимающегося кофе в турке.
– Я боюсь, но я согласна, – ответила Катя, глубоко вздохнув и закрыв глаза, как предложил из комнаты Пол Макартни, а Глеб, следуя его же советам, поцеловал её.
– У меня нет родителей, – выдохнув, шепотом проговорила Катя, – я их вообще не помню, они погибли в аварии в Сибири на комсомольской стройке. Мы с сестрой росли у бабушки в Вешенской, бабушки уже тоже нет. А вот Настя – единственная родная и самая лучшая сестра на свете. Уж она-то не похвалит меня за то, что я делала сегодня ночью… – с грустью проговорила Катя.
