– У меня повторяющийся по жизни сценарий «я вместе с вами проживала тяжелые времена, не плакала, не жаловалась, верила, поддерживала, а потом у вас стало всё хорошо, а я оказалась не нужна, в своё „хорошо“ вы пошли без меня». В личных отношениях, в работе – всегда и везде, 100 из 100.
– Ага. Только «Вы мне стали не нужны, я ж не умею жить во „всё хорошо“, поэтому идите к чёрту, а я найду себе кого-нибудь с тяжёлыми временами».
Это что, я действительно сама всегда выбирала такой вариант? Достигнув успеха, уходить опять в «точку ноль» просто потому, что жить в успехе я не умею?! Я прислушивалась к себе. Где-то там внутри съеживалась от страха такая, казалось бы, сильная и безупречная Марго.
– «Я всё равно не смогу, не справлюсь и они меня потом пошлют, поэтому лучше я сама прямо сейчас их пошлю».
– Никаких «лучше». Когда пошлют тогда и пойдешь смиренно, а пока не послали, будешь учиться жить в «хорошо» и помогать им в этом «хорошо».У тебя невероятнаягордыня. Эго до небес.
Слова про гордыню и Эго больно хлестнули, словно пощечина. Агрессия внезапно ушла. Осталась только растерянность – и тихо стекающие по щекам слёзы.
– Почему?Не понимаю.
– Не надо понимать. Это гордыня твоя.Лечится смирением. И благодарностью.Читай мантру «благодарю вас за то, что приглашаете меня в своё «всё хорошо».
Мне стало стыдно. Ну ведь и вправду. Люди-то вполне готовы и дальше идти со мной – в свой успех, которого мы достигали вместе. А я всегда находила причину помахать им ручкой, пожелать удачи и – опять разорвать контакт. Это делала Я, я сама. Они-то тут при чём? В чём их-то вина?
– Ну вот, под «ангелом с крыльями» опять обнаружилась сука-змеюка. Самая неприятная разновидность снятия масок.Стыдно опять стало. Уффф…
Мне хотелось исчезнуть, раствориться, не быть. Каждый раз, когда вскрывалось что-то, что казалось мне особенно мерзким, я горько сожалела, что выбрала в тренера любимого мужчину. Вот если бы я пришла с этим к какому-нибудь «левому» психологу и он расковырял это во мне, я бы спокойненько это прожила. Ну подумаешь, посторонний человек стал свидетелем моего несовершенства. Вышла – и забыла как зовут, тю, ерунда какая. А вот когда вся моя неприглядность вскрывалась Им – тем, кому так сильно хотелось нравиться, кого так страшно было потерять – это был настоящий треш.
– Сука-змеюка тоже достойна любви. Маску только ты видишь. И я, и все твои подруги видим суку-змеюку сквозь маску и любим её. Маску ты только для себя носишь. И мы её не называем сукой-змеюкой.
В смысле – видят? Как это они могут видеть сквозь маску? Что за ерунду Он говорит?! Неужели, правда? Неужели все вокруг видят, какая я на самом деле, и только я одна уверена, что «здорово спряталась» – как ребенок, закрывающий глаза ладошкам?
– Вот как раз и хотела спросить. Как тебе удаётся после снятия очередной маски в ужасе и брезгливости не послать меня?
– Для нас это – просто Марина, такая, какая она есть. Ну это как ты одела красное платье. А потом сняла. В бане, например. И удивляешься, как я не послал тебя в ужасе и брезгливости. Типа в платье я тебя не представлял, какая ты без него будешь. Это для тебя есть разница. Для меня это ты, а что на тебе одето, ну какая разница мне-то. Так же и с масками.
Пример был очень странный для меня. Может быть, потому, что я не мужчина и мне никогда не приходило в голову задумываться, какая она, женщина, там под платьем? Собственно, и про мужчин я тоже так не задумывалась. С другой стороны, пример был понятен тем, что я же воспринимала людей не глазами, а каким-то другим органом чувств, и одежда, внешность и много ещё чего для меня настолько не имели значения, что я частенько их вовсе не замечала и не запоминала.
