— Познакомься, Елисей, — махнул он в сторону кудрявой катастрофы, — моя дипломница, Светлана Маресюк, прошу любить и жаловать.
Он картинно раскланялся.
— Да мы вроде знакомы, — нашёл силы съехидничать, — даже без одежды…
А ей, видимо, только дошло, что сказал профессор, мою фразу проигнорировала.
— Ели… кто? — проговорила зараза не очень-то уважительно и вдруг прыснула в кулачок, а потом, вытерев слёзы от смеха, патетично продекламировала: — И жених сыскался ей — королевич Елисей.
Не знал, куда провалиться, сжал кулаки.
А она взглянула беззастенчиво — глазища омутные вскинула, как холодной водой обдала.
Дразнится, играет, стерва мелкая. Ну, ничего, я сейчас ещё пару слов Дольскому скажу — и к Кольке, агрессию в Контре сливать. А-то точно прибью кого-нибудь. Особенно хочется одну кудрявую мелкую дрянь.
— Извините, не королевич, — развёл руками, — да и не женихаться сюда пришёл.
— А что, одно другому не мешает, — расплылся в довольной улыбке профессор, явно показывая, что подобный исход был частью и его замысла. Не иначе тётя со своими Домами прошлась по мозгам почтенного учёного мужа. То-то он к ней в салон зачастил. Может, об этом тётушка и предупреждала, увещевая не ходить?..
Дольский встал, достал из шкафа три разномастных кружки и вазочку со сладостями:
— Сейчас чайку попьём, снабдим мозг глюкозой, чтоб лучше работал, и приступим…
— Нет-нет, — засопротивлялся, хотя есть хотелось неимоверно: запах крылышек, которые запекала Зина, преследовал всю дорогу, но лицо надо держать: — У меня дела. Побегу!
— Куда же ты, Елисейюшка, я ж не справлюсь один, — и действительно, предметы, — а он умудрился нагрузить сверху ещё коробочки с чаем и кофе — грозили вот-вот упасть. И этот человек работает в строительном университете?
Кинулся, разгрузил, помог расставить.
Света всё это время что-то строчила в смартфоне, оживилась, лишь когда на столе появилась ваза. Глаза сластёны загорелись, ловкая маленькая ручка тут же стащила зефир в шоколаде. Я проследил за тем, как лакомство исчезает в её сладком ротике, и судорожно сглотнул, как дурак завидуя зефиру. Дожил!
— Так получилось, — начал Никита Сергеевич, разливая кипяток по чашкам, — что у вас, со Светочкой совпадают темы. Ну, разумеется, твоей кандидатской и её дипломной…
Хорошо, что я не успел отпить чаю или что-то укусить — подавился бы.
— Так мы ещё вроде не обговаривали мою тему, — напомнил, не очень-то надеясь быть услышанным. Кажется, у Дольского была своя игра, и он намеревался довести её до конца.
— Вот и обговорим…
Светлана наморщила прелестный носик:
— Ой, а можно без меня, — она с тоской посмотрела на дверь, — чай я и дома могу попить, а от умных слов и терминов у меня болят зубы.
Мысленно фыркнул: очередная пустышка! Думает, похлопала ресничками — и всё ей на блюдце, с голубой каёмкой…
«Не лукавь, Лис, — включился мой ехидный внутренний голос, — когда с неё упало полотенце — ты что угодно для неё был готов сделать».
Чёрт!
Отвёл глаза от обмазанных шоколадом губ.
— И как вы полагаете, Светлана, писать диплом, если вас утомляет сам процесс учёбы?
Проглотила. Вон как глазищами засверкала. Злющая.
— А я и не планировала писать.
— Вы университет, часом, с Хогвартсом не перепутали? — хмыкнул. — В нашей реальности нет самопищущих перьев. Да и тем, насколько я помню, диктовать нужно.
— Какой вы скучный, Ели… — она по-кошачьи и очень мило сморщила прелестный носик. — О, я буду звать вас Елей, — окрестила маленькая заноза прежде, чем я успел возразить, — в общем, Еля, не занудствуйте, а то так и останетесь «синим чулком» до конца дней…
