– Так не убил же! – попробовал увернуться от второго удара Хохол. Неудачно.
– Не убил, – успокоился Андрюха. Остановился. Остыл. – Извини, трухнул крошку. Извини, брат!
– Ничё, ничё! – Хохол обнял друга, похлопал его по спине. – Бывает.
– Чего стоим? Выполнять команды, бегом! – капитан, командир роты, возник посреди двора с перекошенным от злобы лицом, в ярости метая молнии и, дико вращая руками, словно лопастями вертушки.
– Работаем, командир, – решил оправдаться Хохол.
Издавая нечленораздельные звуки и раздавая направо и налево пинки нерасторопным бойцам, оказавшимся в опасной от него близи, капитан ударил ногой под колено Хохла.
Хохол молча перенёс выпад капитана. Предпочитая свалить от взбешённого ротного подальше, он увёл Андрюху под прикрытие командира своего взвода. Хохол никак не мог смирится с характером и повадками нового ротного, три недели назад заменившего штатного, убывшего по ранению в госпиталь.
Нервяк капитана понятен и объясним. Из-за этого дурацкого происшествия со стариком и мальчишкой, ранением нескольких подчинённых, нервотрёпкой в радиоэфире, от него, боевого офицера, проведшего в песках и камнях Афгана целый год, широким шагом уходил обещанный полковником орден. Да, быть временщиком неудобно и непрестижно, но так уж вышло, что капитан весь год только и делал, что «шатался» по разным должностям и подразделениям, сменяя раненых офицеров.
«Сходишь в последний раз без потерь на войну, получишь Красную Звезду!» – твёрдо пожимая капитану руку, заявил полковник на виду у офицеров штаба полка. «Служу Советскому Союзу!» – бодро отвечал капитан, мысленно дырявя китель под орден. А теперь ситуация складывалась так, что ордена наверняка не будет, а вот дырка на кителе появиться может. От пули.
– Ты! – обратился капитан к сержанту, разглядывавшему в тени навеса отобранное у бойцов стариковское ружьё. – А ну, дай мне ствол сюда!
Сержант отдал ружьё капитану. Тот повертел оружие в руках, посмотрел гравировку, потёр и почитал надписи.
– Бирмингем! Фирма «Скотт и сын», 1882 год. Англия, значит, – обрадованный внезапной находкой, щерясь, прогудел ротный.
– Угу, раритет с английской войны, – радостно подтвердил сержант. – Добротное ружьишко, ещё стреляет! Его можно хорошо «толкнуть», за такую вещичку коллекционеры деньжат отвалят, ценителей хватает!
– Да, – прошептал офицер, – точно, я его «полкану» подгоню! В подарок! Тогда он мне точно орден не зажилит!
– Шакал, ты и есть шакал! – тихо покачал головой Хохол, из-под насупленных бровей следя за капитаном.
– Ага, Не зря его грязная репутация летела впереди него самого, – имитируя деятельный и озабоченный вид, взводный покинул дворик.
Сержант, стволом автомата поочерёдно указав на Андрюху и на торчащую из-под одеяла детскую ступню, задумчиво проронил:
– Метил во врага, убил внучка. Хотел продлить свою жизнь, а прервал весь свой род. Восточный мистицизм…
Шелестя лопастями, над кишлаком запоздало пронеслись вертушки. Донёсся шум моторов бронетехники, колонна вползла в кишлак. Нужно было уходить.
– Ты смотри, Андрюх, а ружьишко-то, ротный себе заграбастал. Вот тебе обратная сторона чужой безвинной смерти. Кому смерть, а кому бакшиш, – не унимался Хохол. – Хорохорится, думает о себе, что большая шишка, а на самом деле микроскопический имбецил с неуёмными амбициями.
– Боец, ты чем-то там недоволен, гадина? – рявкнул капитан сидящему на корточках у входа в дувал Хохлу. – Ты свою работу закончил? Всё и везде проверил?
