Чего он не ожидал, так это того, что сдружится со своим отражателем. Нет, Кен никогда не питал иллюзий – для Людовика он был выгоден, являлся залогом его долгого и счастливого правления, однако юноши, из которых король был старше на год, нашли общий язык, несмотря на то что большую часть времени Кеннет проводил в магическом университете, и лишь меньшую – в столице. Во время этих кратких визитов чаще король говорил, Кеннет слушал. А так как Кен никогда не был болтлив и не выдавал чужие секреты, Людовик многое ему доверял: и сердечные тайны, и политические. Кен знал о его величестве то, о чем не догадывались венценосные родители и министры. Например, о его тайном романе с девушкой из небогатой дворянской семьи, который едва не закончился такой же тайной свадьбой. Разрушила все смерть отца Людовика, короля Кларенса. Луи надел корону и позабыл о любви. Его матушка почти сразу уехала из столицы оплакивать любимого мужа, а Людовик взял бразды правления в свои руки. Рядом оказался все тот же Кеннет. И, формируя новый состав министров, Луи назначил друга верховным магом. Кен был против, но Луи остался непреклонен, а приказов короля не ослушиваются.
Обо всем этом думал Кеннет, выводя на листе бумаги заковыристую формулу, которую собирался использовать на зелье. А мысли так и норовили свернуть к Эмильене… Хотелось пойти и посмотреть, как она там, но Кен сначала доварил зелье, затем наложил на него магическую формулу и оставил охлаждаться, чтобы потом пустить на опыты очередного несчастного грызуна. Кстати, предыдущий так и не нашелся, зато из хлебницы пропал хлеб. И Кен прикидывал, могла ли резко выросшая в размерах мышь его слопать. Если так, это хороший знак – выходит, грызун здоров и счастлив, а зелье изменения размера безопасно для живых существ.
После завершения работы Кеннет все-таки спустился по ступенькам на первый этаж. Он сам не помнил, когда в последний раз заходил в комнаты родителей. По всему выходит, не меньше года назад. Там не убирали – зачем? Кену хватало его собственных этажей. Наверное, Эмильена рвет и мечет. А еще Кеннет подумывал, что невеста может попытаться сбежать. Это было бы неудивительно, только последствия для самой Эмми будут не самые приятные: Кен ее искать не станет, а король найдет и сошлет в обитель. От этого места даже у Кеннета шел мороз по коже. Когда случалось там бывать, на ум всегда приходил чулан с прахом прабабки. Прах, кстати, сразу после смерти отца переместился на фамильное кладбище – делить дом с мертвыми верховный маг не желал.
Однако его опасения оказались напрасны: Эмильена спала на кровати, с которой сдернула чехол. Тот валялся в стороне, а девушка и во сне хмурилась. На миг Кен залюбовался, как в детстве. Потом вспомнил их поцелуй и решительно вышел из комнаты. Эмильена тер Альен никогда не была подарком света. Скорее уж порождением тьмы, и Кену хотелось знать, откуда в таком красивом теле взялась настолько мерзкая душа.
Утром он уехал во дворец, на обратном пути собираясь заказать для супруги минимальный набор вещей. Кеннет подозревал, что модистки тоже не загорятся желанием переступить порог его дома, однако вопрос со свадебным платьем оставался открытым, да и ему нужно что-то соответствующее свадебному обряду. Если он явится в привычном виде, Людовик его проклянет. Король ведь тоже был магом, а свет – это не всегда добро и благость, иногда это и огненные заклинания. Прилетит в лицо – мало не покажется.
