Что поделать! Дети… А дети глупы по определению, просто потому что они – дети. Некоторым эту глупость удается сохранить до преклонного возраста.
Был еще один похожий эпизод. В 1961 году в пионерский лагерь «Космос» от института «Гипромез», в котором работал мой отец и потому я отдыхал в этом лагере каждое лето, приехала иностранная делегация. В этот раз из Финляндии. В лагерь почти каждый год приезжала какая-нибудь делегация – из Венгрии, Болгарии, Чехословакии или ГДР. Были и обмены детей на отдыхе: в лагере отдыхал зарубежный отряд, а наш отряд выезжал на отдых за рубеж. Правда, я никогда в эти обмены не попадал.
Делегация из Финляндии, в которую, как нам говорили, входил даже миллионер, разбившись на группки, ходила по лагерю: заходили в корпуса – летние деревянные финские домики, на спортплощадки, в столовую. За ними, как полагается, тянулись стайки детей, периодически выкрикивающих:
– Пурукуми е?
Я не знал, что это означает, но мой бывалый приятель объяснил:
– Чудак, это же жвачка!
Что такое жвачка, я тоже плохо представлял, то есть может и представлял, но не знал к чему это сейчас. Однако слово такое знал.
Иностранцы раздавали жвачку, которая оказалась похожа на конфету, конфеты, а иногда даже шариковые ручки, что в те годы у нас было экзотикой, потому что в СССР они не производились и не закупались. Иметь шариковую ручку было несбыточной мечтой каждого советского пионера. Ее не надо заправлять чернилами, она не течет и не пачкается, ею можно писать любой стороной, а не следить за правильным положением пера.
Одна из групп финнов остановилась около нас. Через переводчика они спрашивали, как нам живется в лагере. Мы дружно отвечали, что хорошо, и многие сразу начинали канючить жвачку. Кому-то что-то перепадало. Я, как всегда, стоял в последних рядах и смотрел. Я никогда не видел иностранцев, тем более живых миллионеров, и потому они вызывали у меня искренний интерес. Они такие же, как и мы, или в чем-то отличаются? Особого желания получить жвачку у меня не было, но мое молчание и заинтересованный взгляд опять произвели впечатление. Одна из женщин позвала меня к себе и насыпала в мои ладони и жвачку, и конфеты, и значки, положила даже шариковую ручку. Такого богатства не было ни у кого! Она погладила меня по голове, что-то сказала и ее группка пошла дальше.
Однако богатство в моих руках было недолго. Воспитательница нашего отряда сказала, что нельзя, чтобы у одного было всего так много. Она оставила мне значок и конфету, а остальное забрала. Но я был не в обиде, ведь мне досталась конфета, а что это такое, я знал.
Следующий мамин императив вошел в мое подсознание, наверное, лет в пять.
Был я мальчик добрый и отзывчивый – всегда охотно помогал, когда об этом просили, и любил, чтобы меня хвалили. Мама читала мне хорошие детские книжки, где дети помогают взрослым и особенно пожилым людям. Я с самого раннего детства знал стихотворение Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо», поэтому прочно усвоил финальный призыв: «Буду делать хорошо и не буду плохо!».
Однажды летом, ближе к вечеру, играя во дворе, я увидел бабушку из второго подъезда, которая несла в обеих руках по сетке, в каждой из которых была трехлитровая банка, кажется, с солеными помидорами. Я решил, что ей тяжело и надо помочь, подбежал к ней и предложил донести одну из авосек. Бабушка удивилась и сказала, что банка очень тяжелая.
