– Чё припёрлись, босота? В гараж за пиздюлиной очередь заняли? – своим хрипловато-наглым голосом рассмеялась Зоя.
– Не-а. На рожу твою пришли посмотреть, – огрызнулся я – Хоть раз в жизни увидеть, как выглядит баклажан с пиздой.
Сью громко заржал, Зойка с истеричным криком запустила в меня огурцом.
– Ты хули жратвой разбрасываешься! – Князь схватил за локоть девушку. – Ну-ка в дом.
Урка затворнически вывел нас за ворота и прикрыл калитку. Из его кармана появились пять засаленных, зелёных десятитысячных купюр.
– Давай баксы, – Князь неестественно нервничал и нарочито подозрительно вокруг озирался. – Давай по-быстрому.
– А чё только пятьдесят? Должно же быть восемьдесят?
– Да тише ты! Буду должен. Давай скорее, а то Зойка увидит, что у меня бабло есть и пиздец… Давай сюда быстрее, а то она щас обратно в теплицу попрется.
Князь начал наводить кипиш: щёлкал пальцами, дергал меня за карман и переминался с ноги на ногу. А я, как бандерлог перед удавом, вытащил двадцатку, которая вмиг исчезла в руках урки, взамен оставив мне комок измочаленных рублей. Обмен был совершён. Я только потом понял, что он просто нас развел, «как марганцовку – грамм на литр». Просто так развёл, с понту! Зойки Князь не боялся и деньги у него были. Просто он вор, а мы лохи. Предъявить нечего: деньги я сам отдал, а вор может быть должен только свою жизнь. Убивать нам его за пятьдесят «косых» никто не даст. И расклад в итоге такой: мы нехило так «потерпели».
– Пацаны, с бухлом поосторожнее: вам ещё на дело сегодня, – закрывая дверь, сказал Князь и довольно подмигнул. Вот сука, да разве на пятьдесят косых нажрёшься, тем более что нас толпа?
К моей с Кудрей радости, из ожидавшей нас «толпы» перед палисадником Князя остались только Чёрт и Хвостик.
– А где остальные? – спросил я Хвостика.
– Свалили на район. Еблан припёрся, притащил откуда-то сисяндру «Амстердама».
– Без нас ушли, падлы! – я малость огорчился. – А вы чё остались?
– Я пивандрий не люблю, а Чёрт…
– Я без Кудри никуда не пойду, – Чёрт мимоходом зашвырнул засохший комок грязи в пробегавшую мимо шавку.
– Им же хуже. Матрёна, покажи, чего мы у Князя выторговали, – Сью, не дожидаясь от меня соответствующих телодвижений, с поразительной легкостью вытащил из моего кармана деньги и представил их на общий обзор.
– Гуляем, босота! – почти с гордостью сказал я.
Сквозь уличную пыль Чайковского мы добрели до брусового дома с невзрачной вывеской «Продуктовый магазин «Белочка. Часы работы с 10-00 до 17-00, обед с 14-00 до 15-00. Выходной – суббота, воскресенье». Малоразговорчивая продавщица, не задавая лишних вопросов, выложила нам на прилавок 2 литра пятнадцатиградусной бормотухи под названием «Монастырская изба» по 13500 за каждый литровый тетрапак, пачку «Мальборо» за 6000, тюбик клея «Момент» тоже за 6000, сникерс за 2500 и четыре жвачки «турбо» по рублю за каждую. Вот такой вот незатейливый набор малолетнего алкоголика. По дороге к «месту распития спиртных напитков» Хвостик из рядом стоящей помойки надыбал четыре целлофановых пакета. «Местом распития спиртных напитков» обычно в ментовских протоколах значилась крыша девятиэтажки по адресу: Лермонтова, 94/1.
Высокое синее небо с ярким, жарким фонариком в зените. Горячий бетон и запах расплавленного гудрона. В дальнем углу крыши, за мачтой для телефонных проводов, стоят порванная раскладушка, три раскладных матерчатых стула и стол из пары шлакоблоков и капота от «Москвича», чёрт знает как затащенного на крышу. Это наше место. С этого места начинались все наши байки и пьяные похождения.
