Зря поторопилась – в бутылке было вовсе не вино, а что-то куда более густое и крепкое, огнём прокатившееся по горлу и отозвавшееся резью в животе. Наверное, стоило хоть чем-то перекусить, прежде чем продолжать пьянствовать. Да и Кирино, зараза такая, не предупредил, что прятал в шкафу не только лёгкий алкоголь.
Не допив, перелила остатки в бокал Кирино и, так и не посмотрев на него, всучила. Едва различимое хмыканье набатом прозвучало в голове – поморщившись от не самых приятных ощущений, я залезла в кресло с ногами, обняла колени и исподлобья принялась сверлить хмыря взглядом.
В столь мерзком состоянии было всё равно на страх.
– Давай начнём с начала, – выдохнула и села ровнее, придавая лицу бесстрастное выражение. – Что ты знаешь про планы отца? Почему ты без явного сопротивления даёшь ему втянуть себя в неприятности?
– Колдун понимает, что я всегда могу поменять тело. – Сделав долгий глоток, Кирино поставил бокал на каминную полку, снял камзольную куртку и жилет, закатал рукава рубахи и устроился на небольшом табурете, отвернувшись.
Не знаю, было ли ему холодно – зачем тогда, спрашивается, раздевался? – или он просто пытался чем-то себя занять, избавляясь от необходимости поддерживать зрительный контакт. Вид его спины почему-то успокаивал – я и сама боялась льдистого взгляда, неприязни в нём, недовольства или чего похуже.
– То есть?..
– Единственное, что меня держит здесь – помощь колдуну. А ещё, это – его способ проверить меня. Привязан я к этому телу или… или обошёл его и здесь.
Он не стал вызывать магическое пламя и вообще прибегать к заклинаниям – поворошил угли, положил новое полено и воспользовался огнивом. Одной искры было недостаточно, пришлось повозиться, но когда Кирино наконец расправился с розжигом, я услышала потрескивание огня и почувствовала, как тревога окончательно унялась.
– В чём обошёл? – шёпотом спросила я, отчего-то боясь нарушить размеренную тишину, в которой слышно было лишь треск пламени и собственное дыхание. – И как твой осколок вообще очутился в том лесу? Что случилось тогда?
– Раньше мне приходилось чаще менять тела, душе не удавалось долго существовать в чужом. Отчасти… отчасти с этим удалось справиться, когда я разбил её на осколки. На тот хутор, что ты упоминала, я попал по велению колдуна – должен был разобраться, что там исследовала Цикада. Сглупил и поверил человеку, который тоже оказался там по приказу и должен был мне помочь. И в итоге – очутился на жертвенном алтаре.
Каким-то непостижимым образом бокал Кирино опустел, хотя я вроде бы пристально следила за хмырём. Решив использовать возможность, я подошла к нему с бутылкой и легонько коснулась плеча, но магия не отозвалась. Не получилось выудить ни обрывка воспоминаний, ни даже каких-то голосов или запахов, с которыми всегда было проще тянуть всё остальное.
Кир отмахнулся от моей ладони, перехватил, крепко сжал запястье и посмотрел неодобрительно. Видимо, я и так перешла всякие грани, бесцеремонно залезая в его память, вытаскивая наружу интересующее больше всего и не обращая внимания на то, как это сказывалось на «жертве». Я помнила, как трясло Таши, когда он вспоминал о неприятных вещах, но при этом после ему становилось легче, он был благодарен за возможность выговориться, разделить с кем-то тяжёлый груз, неустанно давящий на плечи. А Кирино такое – помогло бы?..
